– К Диане? – спрашивает он.
– Пожалуйста. Я умираю с голоду.
Он заводит машину, включает стерео и, преодолевая крутые повороты, устремляется к бухте. В детстве я ходила в эту закусочную каждое воскресное утро после еврейской школы вместе с мамой, папой и Джаредом. Мы делили на всех горы блинчиков с черникой и переполненные миски хэшбраунов[32]. Горячий шоколад для меня и Джареда, кружка за кружкой кофе для папы под его рассказы о том, как он рос ортодоксальным модернистом[33] в Вильямсбурге во времена, когда этот бруклинский район еще не стал крутым. Мы терпеливо слушали его истории о бабушке и дедушке, которые разговаривали только на идише и умерли задолго до нашего рождения и до того, как папа несколько отошел от религии. Для меня прийти сюда без семьи – все равно что впервые прокатиться на велосипеде без тренировочных колес. Приключение эпического масштаба.
– Ну что, выпускной год?
– Выпускной год, – эхом отзываюсь я. – Круто.
Адам смеется.
– Узнаю свою Джилл. Полная невозмутимость.
Я краснею при мысли, что принадлежу ему.
– Наверное, тебе все это так скучно теперь.
Адам смеется.
– Все, что ты говоришь, никогда не бывает скучным, Ньюман.
Волоски у меня на загривке встают дыбом, и я поворачиваюсь к нему, разглядывая его в профиль. Его предплечья слегка выпирают под поношенной футболкой, а бицепсы напрягаются, когда он поднимает руку, чтобы поправить прозрачные пластиковые очки на переносице.
Я откидываюсь на спинку сиденья и пытаюсь расслабиться. Обращаю внимание на свои конечности и позу, оцениваю, как я сижу, насколько непринужденно опираюсь рукой на подлокотник. «Так правильно?» – задаюсь я вопросом, когда мы проезжаем пустующий контрольный пост на узкой однополосной дороге, окаймленной с обеих сторон водой, и мчимся дальше, мимо крошечного рыбацкого причала Бухты Мидий, где летом продают лучших фаршированных моллюсков. Сквозь туман почти различим Оушен-Клифф. Все вокруг так знакомо.
Адам въезжает на крошечную парковку, всего на шесть мест. Звенит колокольчик, когда мы входим в дверь, и мне в лицо ударяют запахи корицы и жареных сосисок.
– Вы только посмотрите! Мои любимые малыши! – Диана засовывает авторучку в свой огненно-красный бант и подскакивает к нам, заключая нас обоих в широкие сладкие объятия. Как обычно, на губах у нее ярко-красная помада, а старомодная белая униформа официантки тщательно выглажена. Она выглядит как и весь обслуживающий персонал, хотя и владеет этим заведением. – Любое место – ваше! – Она подмигивает, уже зная, что наша кабинка свободна. Адам направляется прямиком к той, где по стенке тянется широкая трещина.
– Хорошо быть дома, – говорит Адам, когда мы плюхаемся на красные кожаные диваны.
– Такого в Провиденсе нет? – спрашиваю я, открывая ламинированное меню, увесистое, как книга.
– Даже и близко нет.
«Слава богу», – думаю я.
– Что желаешь, ми-илый? – В голосе Дианы проступает сильный лонг-айлендский акцент. – Как обычно?
– Ты же знаешь, – говорит Адам. – И кофе. Черный.
– А для тебя, дорогая? – Она поворачивается ко мне.
– Мне то же самое.
– Сейчас все будет. А вы пока наслаждайтесь друг другом. – Она подмигивает и направляется на кухню.
– Я чертовски люблю это место, – говорит Адам. Его глаза прикованы к стене прямо над моей головой. – Здесь как дома. – Я поворачиваю голову, чтобы проследить за его взглядом, хотя уже знаю, что там увижу. Из голубой фирменной рамки «Голд Кост» улыбаются наши лица. Фотография была сделана в девятом классе, когда я в последний раз приходила сюда с Шайлой. Адам привез нас, Рейчел и Грэма после нашего последнего экзамена, за неделю до посвящения. Мне было противно от собственного одиночества, я чувствовала себя пятым колесом на их двойном свидании. Но Адам заверил меня, что я вовсе не лишняя. Он хотел, чтобы я была там, с ними.
Мы все ожидали, что Диана уберет эту фотографию после случившегося. Но Арнольды никогда не приходили сюда. И Кэллоуэи, очевидно, тоже.
– А в чем проблема? – удивилась она, когда Адам спросил ее об этом в прошлом году во время зимних каникул. – Это был момент. То, что он закончился, еще не значит, что его не было.
– Ну, рассказывай, – предлагаю я. – Что это за история с мастер-классом?
Адам вздыхает.
– Я обещал Большому Кейту, что приеду в этом семестре, чтобы провести семинар для детей. Четвероклассников и пятиклассников из города. Из малоимущих семей. Они приезжают на целый уик-энд учиться сочинять сценарии.
33
«Модерн ортодокс» – направление ортодоксального иудаизма, интегрирующее ортодоксальные принципы, ценности и традиции с современной культурой и цивилизацией.