Он входит и выходит. Ричард Львенок. Его мускулы переливаются в красках полученного солнца. Я стою, пью молоко и молюсь за их здоровье. Это какое нужно иметь здоровье, чтобы жить в таком ритме. Фрэд вещает, что это третья съёмка за неделю у Сюзи. Он гордится ею. Хорошая девочка. Как будто слыша нас, Сюзанна начинает постанывать. Партнёр и она лежат на боку, его член буравит её в всю длину и ширину. Они два наездника, двое романтических игроков в поло.
Глава 3
Этот сон мог быть особенным, всё зависит чем он закончится. У парня хорошим сном может считаться выгиб спины его девушки, но у меня девушки нет, только знакомая порномодель. И я ненароком начинаю плести паутину своей фантазии.
Стоят 15 стульев в абсолютно белой комнате без дневного света. Свет есть, но он какой то муравьиный, лёгкий, невесомый. Космический свет. Играет музыка Рахманинова, нежная фортепианая мелодия без начала и конца. Сидит обнажённая афроамериканка, кожа её переливается серебристым блеском.
Она берет 2 стула, ставит вместе. Садится, развивает утончённые ноги. Там, между ног - чёрная мамба. Я подхожу к этой женщине, но меня отбрасывает в бок стая голодных мужчин. Все они обнажены, с синими галстуками и красными ковбойскими шляпами. Мне хочется их ударить, я то одетый, сильный, защищённый. Но они не обращают на меня внимания, начинают драть эту черномазую сучку с огромной мамбой между коленок.
Эта Грета водит рукой по их спинам. Их 15 мужчин, и все они, загорелые и молодые, возбуждены так, что мускулы напряжены как канаты на корабле в сильный шторм. Они взяли её в круг, в плен, трахают по очереди, кончая в неё без всякого стеснения. Это самцы, им только давай таких сучек, они их покроют в один миг. Во сне я прикасаюсь к своему члену, и так дёргаю его вверх-вниз, словно пытаюсь его оторвать.
Я пытаюсь понять что они чувствуют. Да, им очень хорошо, приятная истома разливается по всему телу как томатный сок, выпитый в постеле. Сильные толчки внутри влагалища дают только положительный заряд энергии. В вагине так мокро, прошёл второй сильный летний дождь. Сезон купания, тело наполовину погружено в ласковое море и солнце. Я свободен, говорит своим телом каждый из 15 мужчин.
Мулатка снова меняет стул, качает головой в такт своей мамы, и её дреды пляшут танец смерти. Розовые, иссиня-розовые резиновые дреды, из одного и того же материала, что и презервативы её трахающих женихов. Она навечно обручена с ними, теперь и навсегда, запах презервативов навсегда слился с её каштановой кожей. Чем может пахнуть красотка, если не запахом дорогой резинки, дающей свободу. Эта свобода подобна огню, я дёргаю и дёргаю свой член, будь проклят долбаный онанизм, да здравствует секс, великий и могущий. Ю-ху, я кончаю, взрываюсь спермой-пеной, и замираю в своей горячей постеле. Мама спрашивает, всё ли у меня в порядке. Я снова проспал в колледж.
Наш прекрасный небоскрёб стоит в Брайтоне, и качается себе, качается. Мне он напоминает эрогированный кое-что. Эрогированный кое-что, это прям рай если жить в нём и наблюдать такие сны про одну бабу и 15 мощных парней. Интересно, как это, иметь внутри себя сразу столько? Да она наверное обкончала вдоль и поперёк свою матку-матрицу, всю её истыкала, обсосала. Кстати, сосала она вполне прилично. Может, это был сон про ещё одну Сюзи?
Я бегу в колледж. Отличная погода, небольшой ветерок в спину. Сажусь в такси, на заднее сидение и звоню Клэр.
- Привет.
- Привет.
- Как ты, как Сюзи?
- У тебя возбуждённый голос, ты хорошо спал?
- Да, отлично. Мне снилась акулы и голубой океан. А яхта, голубая, красивая яхта с усатым капитаном.
- И там было море девушек, да?
- Их зелёные бикини были великолепны. Хотя любимый мой цвет - чёрный как уголь...
- На мне тёмное белье. Ты младше меня на 2 года. Я могу влюбится в тебя, ты не находишь?
- Что это значит "Влюбиться"?
- Буду сохнуть по тебе, вздыхать, страдать, думать постоянно о тебе.
- У меня это к тебе с первой минуты.
- Значит ты ещё тот ловелас.
В колледже мы изучаем строение женской груди. Полый губчатый орган, так нравящийся младенцам. Они его сосут, сосут, потом вырастают и им нравится наблюдать и чувствовать минет. Грудь распологает к прикосновению, к поглаживанию, к удобной и свободной одежде. Когда кончик цветка, прекрасной розы лежит на одном соске, а бутон - на другом. Один поцелуй мы ложим на один сосок, а второй - на другой. Всем девушкам класса приготовиться обнажить свою грудь. Мы будем изучать на живом материале, так интересней и познавательнее.
Она прекрасно пела в тишине,
И голос её тихий плыл в молчанье,
И груди её томилась в вышине,
И голова томилася в страдание.
Тот брачный пир был пиром суеты,
Они пылали в близости, кричали
Что убегут отныне от судьбы,
Они друг друга очень долго ждали.
Девушки обнажают свои прелести. Но почему я один в классе, наедине с 15 красотками, где все? Мне страшно оставаться один на один с таким количеством сисек, да они меня удушат! Хотя чего я паникую, я должен наслаждаться, а не страдать. Пусть мой маленький рост будет моим достоинством, ещё одним. Зато у меня 17 сантиметров член, и толщина его очень даже ничего, любой красотке будет приятно.
Я выбегаю из колледжа, из огромного террариума, и мчусь в метро. Улицы полны заглядатаев, все куда-то спешат. Любимый родной город, как ты постарел! Эти измождённые непосильным трудом лица, тела со странными возбуждёнными конечностями, с рюкзаками за спинами, они идут, разговаривают на ходу. Золотые телефоны, золотые волосы. Небоскрёбы стоят, они тоже возбуждены с самой ночи, по ним стелеться туман, хотя время уже ближе к обеду.
Я набираю Клэр.
- Я хочу снова в студию.
- Зачем? Соскучился увидеть как одни трахают других?
- А разве в этом что-то есть неорганичное?
- Органично просто лежать в жезлонге и читать ещё один бестселлер.
- Давай напишем его вместе. Про любовь.
- Ты ещё маленький для любви, тебе далеко не 21...
- Ну и что. Я созрел как парень...
- Например?
- Я могу быть помощником режиссёра в студии...
- В Нью-Йорке 1269 порностудий.
- Так мало. Я думал они в каждой квартире, в каждой комнате...
- Ты прав, их безумно мало. Хотя, о чём я говорю с таким малолеткой как ты.
Я наконец уговариваю её о встрече. Я еду по городу и мечтаю однажды проснуться с Клэр в одной постели. Мой друг желает мне тоже самое. Она лучшая подруга. Мы отправимся с ней на Бермуды, там такое кристаллическое море, оно прозрачнее человеческой слезы.
Сегодня студия это студенческая общага. Режиссёр Крит Мелоуз снимает оргию. Всё правда далеко от разврата, мормоны могут спать спокойно. Три девушки и три парня. Пока они ещё пьют колу и едят что-то напоминающее салаты. Прямо Африка, пот струится по всему телу. Я спрашиваю разрешения раздеться до плавок. Да валяй, парень, хоть снимай с себя всё, здесь твоё ранчо, будь как дома!
Я обнажаюсь, девочкам пришлись по вкусу мои трусики. Улыбнись, слушающий меня. Итак, идёт обнажение и в студии. Девушки снимают постепенно всё своё обмундирование, и остаются в чём мать родила. Ах, какие сочные попки сегодня вижу я! Крит Мелоуз смачно выдаёт ругательства, мол, почему ты садишься на хер с такой дурацкой амплитудой? У тебя амплуа развратницы, а её амазонки! Будь мягче, сексуальнее, в конце концов ты уже забыла когда потеряла свою девственность.
- О мой Аполлон!
- Милая, сегодня ты исполнишь мою прихоть, мою похоть?
- Кто ты, мой развратный ублюдок?
- Я твоя мечта.
- А может ты пират из разбойничьей шхуны?
- Я вёз 1300 девственней в Бразилию, на кофейные плантации, но мой корабль затонул. Я один спасся.
- Тебе нравится моя грудь, счастливчик?