Но это НИЧЕГО безжалостно подавлялось, глушилось, топилось во взбесившихся штормовых волнах изнывающего физического желания Криса… Не обронив ни слова, он лёг, закрыл глаза и ощутил тепло возбуждённого женского тела…
"Мама, почему ты меня бросила?! – всё с большей ненавистью думал Крис. – Мама, Мамка, Мамочка! Разве ты не знала, какие воспитательницы мне попадутся в детдоме?! Они обижали меня! Они заставляли меня мочиться в колготы. Они будили меня ночью, – всё сильнее сжимая нежную женскую шею, думал Крис. – Они заставляли меня делать нехорошие вещи. Они заставляли меня ли…"
– А-а-х-х! – вырвался предсмертный приглушённый стон Мари.
"Они плохие! – насиловал мёртвое тело Крис. – Они все – плохие! Все! ВСЕ!!!"
Пресса окрестила его "Убийца Ночи". Маньяк, на кровавой совести которого более сорока страшных смертей. Все они были красивыми, молодыми девушками. У каждой из них была своя жизнь. Свои мечты. Свои надежды. Свой внутренний, неповторимый мир, оборвавшийся так нелепо. Так несправедливо…
Истекая потом. Замерев в минутном душевном блаженстве. Крис лежал на спине и вглядывался в потолок. Рядом лежало бездыханное тело его новой жертвы.
Что-то не так…
Почему в зеркальном потолке только он? Где она? Где этот экзотический цветок преждевременно сорванный бездушным варваром? Нет! Нет! НЕТ! Эта пустота, которую ощутил Крис, но не принял всерьёз. Вот она! Её нет! Она уже мертва. Но в этой смерти есть вечная жизнь! Словно два противоположных полюса слились в единую точку и замерли в постоянном противоречивом симбиозе. Непонятому жизнью, но уже понятому Крисом…
– Подлый смертный червяк! – оглушил убийцу суровый женский голос.
Со страха всё внутри сжалось до ничтожных размеров. Стало тяжело дышать. Крис начал задыхаться от астмы, которой у него никогда не было…
– Я хотела даровать твоему бренному телу бессмертие! – Глаза Мари горели жёлтым огнём возмездия. – Вместо него я дарую тебе вечный мрак. Твоя душа будет скитаться по миру смертных. Не зная покоя! Не зная спасения!
Крис хотел умолять, хотел ползать на коленях, хотел заливаться слезами раскаяния. Но не мог… Всё его тело оцепенело.
Ужасная, невыносимая, зверски пронзительная боль!
Клыки вгрызлись в шею Ночного Убийцы.
Больше он никого не обидит…
Рыжков Александр Август 2007 год
Заступники Земли
Шпарило беспощадное июльское солнце.
Ассасулий Вениаминович Козулин брёл по безлюдным улицам, покрытым потрескавшимся бетоном, из трещин которого торчали громадные клочья пожелтевшей травы. По обеим сторонам тянулись хилые скелеты заброшенных зданий. На одной из размашистых ветвей акации, массивным стволом пробивавшейся из бетона, сидел волнистый попугай. Он настороженно вытянул шею и уставился на человека. Убедившись, что опасности нет, пернатый принялся вычищать перья клювом и чесаться лапками. Благодаря третьей лапке, попугай без особых усилий мог вычёсываться двумя остальными одновременно…
– Кеша! – воскликнул Ассасулий. Попугай бросил занятия гигиеной и устремил чёрную точку глаза на звавшего. – Цыпа-цыпа-цыпа! Иди к папочке. Кешка! Ну? Иди, я дам тебе покушкать.
– Не видать! Не видать! – категорично отказался попугай.
– Кешенька, золотце, иди ко мне, моя радость… – уговоры человека, кажется, заинтересовали пернатого. – Ну же! Папочка тебя любит. Лети ко мне, мой малыш.
Кеша переминался с лапы на лапы.
– Ко-ко-ко-ко-ко! – попытался заговорить на птичьем языке Ассасулий. Видимо, по-птичьи это означает какое-то ругательство – попугай вспорхнул и полетел прочь хлопая играющими на солнце голубыми крыльями.
– Ёжкин бобик! – раздосадовался Козулин. – Такой экземпляр…
К вечеру, доверчивого Кешу всё же удалось изловить, а в придачу – двухголового кота. Не успей Ассасулий Вениаминович вовремя – трелапый пернатый достался бы Мурзику на ужин. А так, и попугай и кот – все целы и невредимы! Осталось только в музей переправить.
Спустя неделю, Ассасулий Вениаминович Козулин отбыл из Чернобыльской Зоны на своём фургоне-зверинце. Клетки фургона были заполнены животными-мутантами. Многим из них Ассасулий уже успел дать клички. Трелапого попугая величал Кешей, двухголового кота – Мурзик, двулапо-безухого кролика назвал Колобком а крысозмею – создание похожее на небольшого ужа с передней частью крысы вместо головы – он окрестил Пушистиком. Клички остальным мутантам он дать не успел, но собирался исправить это упущение по дороге. До Московского мутагенного зоопарка около пятнадцати изнурительных часов езды…