– Ты уверена, что это единственный выход? – спросил Лёша.
– Хочешь вернуться обратно?
– Хочу…
– Я жутко устала. Ещё немного и свалюсь.
– Согласен на все тысячу. Нужно полежать, а лучше – поспать недельку другую. Но где? Неужели на этих засаленных тряпках?
– Ты как хочешь, а я…
Вика рухнула на грязные подстилки. Лёша не нашёл ничего лучше, как последовать её примеру. "Портфель посеял! Там плеер был, и телефон… – с этим удручающим открытием он уснул".
Треногое существо пробиралось по сточному тоннелю. Мокрая шерсть липла к бугристому телу. Громадный овальный глаз окутывала багровая плёнка. Из короткоклювой словно у кальмара пасти текла тёмно-зелёная слизь. Над передней ногой выпирал конусообразный бугор. С каждым шагом, тело Подземного податливо покачивалось как желе. Всё, кроме этого бугра…
Оно шло на запах.
Лёша спал, когда Вика взвыла в предсмертной агонии. Он вскочил. Существо копошилось передней ногой в вывернутом наизнанку животе девушки. Вдруг, оно резко повернулось и устремило свой окровавленный глаз на парня. Лёша стоял в оцепенении. Он хотел бежать, но не мог. Ноги словно застыли в бетонной глыбе. Подземный присел для прыжка. Из переднего бугра вылезло толстое жало. В полумраке оно казалось тёмно-коричневым, хотя Лёша почему-то знал, что на самом деле оно цвета запёкшейся крови. В два прыжка существо настигло парня и вонзило смертоносное жало прямо в живот.
– Ааааа!!! – заорал Лёша.
– Проснись! Проснись, Лёша! – позвал из другой реальности голос.
– Ах! Вика! Ты жива! Ты жива, Викочка! – Лёша обхватил девушку и принялся целовать. – Викочка! А я думал… Это такой плохой сон…
Опомнившись, Лёша отпустил смутившуюся Вику из объятий.
– Прости… Это сон такой… А тут ты… Я обрадовался очень…
Вика сидела рядом и молчала. Несмотря на растрёпанные волосы, подтёки туши под глазами, потрескавшиеся губы, надорванную кофту – она была красива. Самая красивая девушка на свете, как подумал тогда Лёша…
– Ты хочешь есть? – решил прервать неловкое молчание парень.
– Очень сильно. Но больше – пить…
– Там у бочки ящик лежит. В нём заплесневелого хлеба в изобилии.
– Гадость какая.
– Это ещё королевское лакомство, по сравнению с тем, что придётся пить…
– Ты хочешь сказать… – Вика посмотрела на медленно текущий ручеёк сточной воды.
– Да, я другого выбора не вижу.
– А как мы её? Она ведь такая грязная.
– Видела те банки? В них нужно набрать и поставить отстаиваться. Нам на физике говорили. Сила притяжения гадость вниз стянет. Сверху останется плёнка жира. Посередине – питьевая вода…
– Что вам ещё на физике говорили?
– Что плесень на хлебе – это антибиотик какой-то. Будем его есть – простуда нам не страшна.
– Если ты не знал, антибиотики на живот давят.
– Это как?
– Ты не знаешь как?
– Знаю, не знаю… Всё равно этой дрянью запихиваться придётся.
И таки пришлось…
Последняя надежда на связь с реальностью была разорвана отсутствием сети в мобильнике Вики. Время тянулось болезненно долго. Вика с Лёшей практически не разговаривали. Сидели по разные стороны и вспоминали каждый своё. Прошлым друг друга не интересовались. Разве что имена знали. Вика догадывалась, что Лёша был прилежным учеником и любил уроки физики. Но уточнить не осмеливалась. Зачем? Вдруг ему будет больно вспомнить пьянящий своей безоблачностью прошлый образ жизни. Ей ведь больно…
Леша наоборот – ни о чём не догадывался и не собирался, поскольку все мысли вертелись во вьюге переживаний о судьбе своей мамы. Что с ней? Жива ли она? Где прячется? Об отце он не переживал, так как ненавидел. Тот бросил жену и пятилетнего Лёшу ради своей тупорылой гимнастки. Если Подземные распорют его брюхо – Лёша только порадуется…
Вике было проще: родители с младшим братцем уехали в Крым. Бархатный сезон им всегда нравился. И хотя она часто их вспоминала и плакала, в душе была уверена – с ними всё в порядке. Как выяснилось позже – так оно и было, чего нельзя сказать про родителя Лёши…
Бомжи не возвращались. Можно предположить, что Подземные убили их на поверхности…
Вику разбудил крик, эхом пролетевший по туннелям.
– Лёша, проснись, Лёша, – прошептала она, тряся его плечо.
– Что, что случилось?
– Тут кто-то кричал.
– Тебе не приснилось?
– Нет. Я точно…
По туннелям вновь прокатился крик.
– Сиди тут. Никуда не уходи, – скомандовал парень. – Я пойду, посмотрю.