Первая встреча с океаном прошла без эмоций. Пальмы вдоль берега, кустарник, нескошенная трава. Ширина пляжа десять метров, на волнах на досках каталась молодежь, много иностранцев. Собака бегала по воде, забегала на волны, видимо часто плавала в океане с ребятами, заплывая далеко от берега.
Мне захотелось зайти в волны далеко-далеко и не возвращаться. Погружаешься в них с головой и растворяешься, исчезаешь, исчезает и прошлое, и настоящее, а будущее уже ник чему.
У ребят осталась доска для серфинга, которой воспользовалась Маша, каталась на нем впервые, получалось даже вставать, не струсила. А я ходила вдоль берега по воде с собачкой, теперь моей собачкой. Она конечно же скучала по своим любимым хозяевам. Даже не поворачивается язык сказать бывшим, они со мной останутся навсегда. Можно ли забыть свою девочку, невозможно.
Гуляя вдоль берега наткнулась на место стока канализационных вод. Нечистоты шли потоком в океан, а волны все смывали и затягивали в глубину. Жутковатое зрелище, а рядом катаются на досках, бегают дети, и все счастливы, как будто это вижу только я одна.
Мы жили в одноэтажном доме с удобствами, в маленьком дворике росло одно дерево – авокадо. Фрукты еще не зрелые, обезьяны их срывали, надкусывали и бросали на землю на радость собаке, которая их съедала, оставив только шкурку и ядро. Форест так и остался любителем авокадо.
Смешанное чувство осталось от увиденных жилых строений: добротные кирпичные дома с небольшими двориками и жилища, похожие на бараки с выходом на проезжую часть. Поразили дети: улыбающиеся, приветливые. Школьницы в белых одеждах, идущие вдоль дорог большими группами.
Глава III. Опознание
Приехали на территорию больницы, оставили тук-тук и прошли к зданию морга. Морг представлял собой, как одноэтажное кирпичное строение. Сопровождающих пришло около 10 человек. Вошли, сразу перед собой увидела железные ящики в два яруса. В двух из них лежали мои Наташа и Саша.
Не буду описывать свое состояние, когда увидела моих дочь и зятя. Находясь в помещении, молчала, не помню, как вышла. Только теперь разрыдалась. Как будто из меня вырвалось чудовище, состоящее из боли, горя, невысказанности. Облокотившись на столб, постепенно стихла.
Помогли уйти от этого страшного места, дали стул. Не сразу, но пришла в себя.
Пригласили на допрос к следователю, стол стоял по середине ремонтируемого здания. Вокруг стучали, пилили, красили. Переводил Анатолий. Задавали формальные вопросы, и вопросы, на которые трудно ответить, потому что ничего не знала о трагедии. После допроса водили по кабинетам, сопровождающий объяснял, Анатолий переводил, а чиновники в кабинетах выражали сочувствие. Это продолжалось часа три.
Хождение по кабинетам закончилось. Наступило время для заполнения и оформления бумаг, в том числе и для Свидетельств о смерти. В процессе ответов на вопросы выяснилось, что кремация тел невозможна. По местным законам иностранцев, погибших в автокатастрофе, запрещено кремировать. Я и родители Саши уже смирились с мыслью о том, что тела ребят будут кремированы, но обстоятельства поменялись.
В переговорах с девушками, которые делали записи в книге регистрации, присутствовал Анатолий, как переводчик.
Через время подходит Анатолий и говорит:
– Девушка спрашивает, что будем делать с умершими?
Вопрос показался странным.
– Если не кремация, значит будем отправлять в Москву.
Он ушел, но когда вернулся, слышу:
– Отправлять тоже нельзя.
Откуда только силы взялись, чтобы возмутиться. Срочно звоню в консульство.
– Почему нельзя отправлять тела ребят в Москву?
– Кто сказал, что нельзя? Отправлять можно.
– Анатолий.
В ответ услышала, что позже скажет о стоимости за отправку.
Анатолий при разговоре по телефону стоял рядом, но быстро исчез.
Нахожу того, кто сбежал, идем и просим о внесении сведений для оформления документов по отправке тел в Москву.
Так почему же друг ребят, человек, который приехал вместе с ними в эту страну, вместе с ними намеревался начать заниматься туризмом и так поступил? Поняла почему, но не сразу.
Еще в Москве, перед отъездом, друзья ребят уговаривали меня, чтобы похоронить Наташу и Сашу в Шри-Ланке. Раз они хотели там жить, значит там надо и оставить. Друзья пожелали их оставить в далекой азиатской стране. И Анатолий решил ввести меня в заблуждение. Но у него не получилось. До этого пытался расписать, как их здесь похоронят, что не пожалею ни о чем.