Вплоть с приезда полукровок в Лагерь за спящими Мари и Нико следил Уилл Солас, который буквально проводил все эти дни и ночи в лазарете. Как только ди Анджело очнулся, они успели побеседовать обо всём, а затем сын Аполлона честно пообещал Нико помочь девушке.
Пост сидящего рядом с кроватью Мари поочерёдно сменяли Нико, Лили и Питер, хотя большую часть времени этим занимался именно последний из них.
Дин в это время был предоставлен самому себе, не учитывая того, что Лео любезно устроил ему экскурсию по всему Лагерю и его достопримечательностям, а так же познакомил с жителями домика Афродиты. Как ни странно, они с Дином сразу же нашли общий язык и, так сказать, приняли довольно-таки приветливо.
Параллельно с этим в течении дня он узнал о Дне Рождения Лили, отчего был крайне удивлён, но быстро сообразив, что к чему, отправился на поиски подарка и затем успешно вернулся в Лагерь, направившись к девушке, что как раз уединилась на холме. Конечно же, он предводительницы забросил купленную вещь к себе.
Всё шло к тому, что окончание их поиска должно было быть спокойным и мирным. И вроде-как таковым оно и собиралось быть.
***
Казалось, этот день должен был пройти прекрасно — по крайней мере утро Лили было хорошим и само начало дня в целом складывалось как нельзя лучше.
Наведя губы красной помадой и улыбнувшись самой себе в зеркале, девушка вприпрыжку направилась к выходу из домика Посейдона, напевая под нос услышанную где-то недавно песню. Расслабленное выражение всё никак не хотело сходить с её лица, и, возможно это наоборот означало необычайное везение, которое вполне могло сопровождать её в течении всего последующего дня.
Проснувшись примерно с полчаса назад, Лили обнаружила, что в домике Посейдона кроме неё никого больше не было. Это было похоже на то, что братец решил с утра пораньше смыться либо прогуляться, либо встретиться со своей ненаглядной.
Нет, конечно, Лили против Аннабет не имела ничего плохого, напротив, дочь Афины казалась ей очень даже интересной и своеобразной личностью, чем-то похожей в некоторых отдельных чертах на Мари.
Лучи солнца мягко освещали комнату, у противоположной стены блестела вода в фонтанчике. Умиротворяющий друг текущей жидкости так хорошо успокаивал Лили, что в последние дни ей даже нравилось просто сидеть, ничего не делая и только лишь слушая звуки воды.
И так, мы далеко отошли от происходящего в данный момент.
Коулман порядком порадовало отсутствие чего-либо как в доме, так и на его крыльце. Последние Дни Рождения Лили проходили в весьма странной обстановке: она получала в среднем три-шесть нормальных подарков от близких (или же попросту добрых) людей, а остальными же являлись гневные открытки типа «Сдохни наконец-то, сучка!» или «Стареешь, шлюха», или что-то в этом роде. Да, это порядком смешило саму девушку, но в то же время и слегка огорчало.
В каком-то плане понятие «семьи» не являлось ей знакомым. Да, у неё была приёмная семья, состоящая из двух родителей, что, несомненно, любили друг друга, но не рассчитывали взять такого странного ребёнка из приюта. Теперь же они попросту не хотели никуда её отправлять, всё же решив довести дело до конца и вырастить из этого чуда какое-то подобие хорошего человека.
Но выходило из рук вон плохо, поэтому их отношения всё никак не хотели налаживаться.
Лили двинулась размеренным шагом в сторону столовой, попутно оглядываясь по сторонам, и подмечая, что уже по крайней мере половина лагеря активно бодрствовала. В это же время она только-только собиралась на завтрак, попутно пытаясь найти среди подростков знакомые лица.
Дочь Посейдона остановилась прямо на входе, щуря глаза. Столовая была полупустой, но остальные также завтракали, обсуждая каждый своё.
Повернув голову налево, Лили заметила пустой стол, за которым расположились лишь двое — черноволосый парень и девушка, которая с какой-то странной живостью рассказывала ему о чём-то, но в следующий момент резко остановилась, заметив дочь Посейдона.
Коулман растянула губы в широкой улыбке, направившись в сторону детей Аида. Во время, которое было необходимо ей на путь, Мари решила всё же договорить о чём-то своём, вызвав раздражённый вздох Нико:
— У тебя гиперактивность после долгого сна поднялась? — девушка в своей собственной особенной манере закатила глаза, затем подскочив на ноги и кинувшись крепко обнимать подругу:
— И у кого это из нас сегодня День Рождения, м? — это было странным, получать такие крепкие объятия от человека, который обычно предпочитал обниматься легко и ненавязчиво, будучи не особым фанатом прикосновений.
Лили хмыкнула. Вуд прищёлкнула языком, а затем, схватив руку дочери Посейдона, потянула ту в другую сторону от столика Аида.
Недоумевая, куда её тянет подруга, Коулман успела махнуть рукой сидевшему за многолюдным столиком детей Гермеса и отсалютовать весёлому и измазанному в саже Лео за столиком Гефеста.
Вот только в следующий момент кто-то вложил ей в руки что-то тяжелое и массивное, отчего Лили тихо и возмущённо пискнула:
— Эй, что это?! — но, опустив глаза на предмет в её руках, теперь уже она с интересом промычала что-то нечленораздельное.
Сначала её тонкие пальцы рвали обёртку неуверенно, а затем нещадно разрывали тонкую подарочную бумагу, давая возможность увидеть то, что скрывалось внутри.
— О боже… — изо рта девушки вырвался восхищенный шепот, а глаза всё никак не хотели отрываться от вещи в её руках.
Большая картина, на которой было изображено сине-лазурное море и прекраснейший корабль, бороздящий его просторы, блистала в утренних лучах солнца. Кое-где прослеживались знакомые штрихи и мотивы, которые были свойственны стилю Мари.
— Ты купила её…мне? — оробело спросила девушка, подняв глаза на подругу. Та, тихо засмеявшись, саркастически ответила:
— Ну, себе я картины с морями рисовать и покупать бы не стала.
— Она очень классная! — вскрикнула дочь Посейдона, тут же кинувшись крепко обнимать подругу. Мари смущённо растянула губы в улыбке, прищурившись.
И, совсем наплевав на правила, затем они вместе, смеясь и постоянно переглядываясь, уселись завтракать за столом детей Аида. Нико корректно смылся ещё в самом начале, поздравив Лили с Днём Рождения, а уже спустя четверть часа дикого хохота к ним присоединился Питер, попутно кокетливо подмигивая:
— С праздничком, именинница, это тебе, — он с тихим стуком положил на поверхность деревянного стола перед ней красивую резную шкатулку с узорами в виде дельфинов. — Фееричных идей у меня не было, поэтому я решил взять что-то утончённое, потому что подумал, что такое тебе понравится, — Стивенс переглянулся с Мари, которая лишь заговорщически дёрнула бровями.
— Мне очень нравится, — улыбнулась Лили, затем забросив в рот кусочек прожаренного бекона. Питер пожал плечами с улыбкой.
— Празднуете без меня, предатели? — раздался внезапно над их головами нагловатый голос, полный оптимизма. И лили, задрав голову назад, уже знала, кого увидит над собой.
Тёплые руки обняли её, а затем чьи-то губы нежно коснулись щеки. Залившись румянцем, Коулман даже не успела понять, когда черноволосый обхватил руками её за талию и поднял в воздух, закрутившись вместе с ней.
— Дин! — тут же послышался её вроде бы возмущённый, но в то же время радостный крик. И стуча руками по его плечам, Лили продолжала смеяться, даже не заметив в этот момент ухмыльнувшихся друг другу Мари и Питер, затем давших друг другу «пять».
Спустя несколько секунд, наконец оказавшись на земле, Лили ощутила, как какой-то кулон лёг ей на грудь, а прохладный металл цепочки коснулся обнаженной шеи.
— Приподнимешь волосы? — послышался голос Дина из-за её спины, отчего девушка тут же потянула руки к распущенным ранее локонам.