Началось все с того, что среди ночи, все мои домашние были разбужены сумасшедшим стуком в дверь, перемежаемым слышными даже внутри воплями о помощи. Кого там убивают? Открыв дверь, я едва успел сдать назад, иначе был бы затоптан перепуганным до смерти, незнакомым мужиком. Влетев в дом, он моментально сориентировался, и бухнувшись передо мной на колени, вновь заорал:
- Батюшка, барин, спаси за ради Христа! Барыня наша помирает! У тебя дохтур есть, помоги, век Господа молить будем!
- Тихо, тихо... - попытался я его успокоить, подумав сначала что мадам Петровская решила поиграть в больную. Да не тут-то было... Мужик перевел дух, и по новой затянул ту же песню.
- Тих-ха! - пришлось рявкнуть во всю глотку.- Перво наперво, остановись со своими причитаниями. Теперь выпей!- я сунул ему в руки стакан с чем-то, набульканным Федотом. - Пей, сказал!
Мужик покорно выпил... и чуть не полез на стену. Глаза его превратились в блюдца, он сделал какие то бешеные движения руками и наконец-то, прислонившись к дверному косяку расслабился. Так ему Федот спиртику поднес? Ну ничего, лишь бы помогло...
- Я за доктором, а ты приходи в себя, что бы ему все рассказать правильно. Ине дай Бог что то тебе забыть! Теперь жизнь барыни в твоих руках.
Может я и перегнул палку, но теперь он будет думать только о том, что бы пересказать все что касается самой болезни, а не орать дурниной. Всю дворню на уши поставил. Хотя, леший его знает, как бы я себя вел на его месте. Хорошо рассуждать, когда не тебя касается...
Док выслушал мои объяснения, живенько собрался и попылил до незадачливого посыльного. С его слов, заболела жена фон Штирлица. Тополев слушал, помаленьку мрачнел и в конце концов решил ехать на место. А ведь похоже у бабульки аппендицит... Стало быть нужна операция. Ох ты ж... Это ведь не двадцать первый век, где после такой болячки недельку в больнице и домой. Все обстоит намного хуже. Исразу на душе стало как то поганенько... Знал что старики одни живут, и за столько времени не смог найти денек заехать, хотя бы познакомиться.То же мне, сосед...
Федот заложил транспорт, доктор сгонял Ванюшку за необходимыми инструментами, и мы рванули. Все таки, как говорят лучше поздно, чем никогда. Мужика, на которого Федотово подношение подействовало как дихлофос на таракана, оставили под присмотром дворни. Завтра протрезвеет, сам доберется. Вместо него, проводником взяли какого то Федотова родственника, который хорошо знал дорогу. Мы с проводником поехали верхами, а Тополева посадили в коляску.
Где то на середине дороги, над нами хорошо так громыхнуло, и как из ведра хлынул ливень. Хорошо хоть коляска дока, была закрытой.
Несмотря на то, что Карл Генрихович ожидал нас, при виде двух встрепанных, облепленных грязью "лешаков", старика чуть кондратий не обнял. Так что подоспевшему Тополеву, чуть было не пришлось откачивать его седечными средствами. Но главным было не это. Как оказалось, мой диагноз подтвердился. Но! Посыльный, пока мчался до Кабановки, сам себя накрутил так, что по его мнению пора было звать не доктора а попа. А на самом деле, все было не так уж плохо. Главное,- Эмма Оттовна была транспортабельна, а значит операцию можно было сделать в нашей, пусть и примитивной, но больнице. Куда как хуже, если бы делать пришлось прямо сейчас...
Моментально собрав все нужное, мы отправились назад. Карла Генриховича забрали с собой, нечего ему одному углы пинать. Погостит несколько дней у меня, поддержит супругу в самое тяжелое время. Сначала он как то стеснялся, но получил от меня ответ, что неудобно на потолке спать и одеялом накрываться. Или еще чего хуже,- штаны через голову надевать. Даже в такой момент, выяснилось что чувства юмора ему не занимать. На мои слова, старик ответил что штаны предпочитает одевать обычным способом, а спать, если конечно найдется, то может и на диванчике или даже в кресле, но уж никак не на потолке.
Все время пока шла операция, мы с Карлом Генриховичем как два белых медведя в клетке, мерили шагами больничный коридор. Занимавший одну из палат Зубарев, всячески пытался нас успокоить, но все зря. Понятно почему не находил себе места сам Штирлиц. Но и мне было не по себе. Сострадание, уважение,- это и ежику ясно. Но ведь блин, примешивалась ко всему и немалая доля эгоизма... Ведь в планах у меня, было ни много ни мало, а объединение соседских имений... ну если можно так выразиться в одно огромное хозяйство. Что то типа совхоза. Что ни говори, каким бы золотым ни подобрался у меня инженерно технический состав, в одной Кабановке нам много не потянуть. Ни земли не хватит ни людей. Ну допустим прикуплю я где то землицы, или тех же крепостных. Но это потянет за собой другие проблемы. А так, каждого из соседей можно привлечь к чему то, что более подойдет им и территориально и еще по каким причинам. А вот если сейчас, не дай Бог конечно, что то случится... Тогда грандиозный облом ждет тебя, юный падаван...
Все, раз заговорил стилем магистра Йоды, срочняк нужно расслабиться. Хотя бы даже нарубив тяпку...
От нарубления, меня спас Тополев. Он вышел из операционной, отдуваясь и вытирая пот со лба. В одно мгновение, мы все трое,(вместе с Зубаревым) взяли его в оборот.
- Я сделал все что мог...- доктор устало привалился к стене. У меня же, все внутри куда то рухнуло... - Жить будет, но пока еще очень слаба...
На наш восторженный, хотя и приглушенный рев, (а что делать, больница все таки!) выглянула супруга дока, и без тени улыбки, посоветовала нам идти орать на улицу, чем дальше тем лучше.
Ну что же, женщина всегда права, это прописная истина. Не дав Тополеву оклематься, мы подхватили его под руки и вытащили на свежий воздух, где к нашей тройке присоединились Федот, проспавшийся посыльный, и команда Воронковских пацанов. По моему знаку, доктора взялись качать, да так рьяно, что я всерьез испугался как бы душу ему не вытрясли.
И тут, в разгар веселья, я заметил что сам Карл Генрихович, стоит прислонившись к дереву и беззвучно плачет. Нет, он не рыдал, плечи его не тряслись, он просто стоял смотрел на нас, а слезы текли по его щекам ручьем.
- Карл Генрихович,- я как дурак все же не удержался.- Что ж вы плачете? Ведь все же прекрасно!
- От счастья Владимир Сергеевич... Как раз от счастья...
Через неделю, убедившись что жизни и здоровью супруги уже ничто не угрожает, Карл Генрихович вернулся домой. Эмму Оттовну, Тополев решил оставить еще на недельку. Как он объяснил,- для профилактики осложнений. Ну, конечно не такими словами, но смысл то, от слов не меняется. Я, конечно же полностью успокоился, и невооруженным глазом было видно что старушка идет на поправку. Это в моем времени, после аппендицита через несколько дней уже снимали швы, а через неделю выписывали. А тут, извините... И вообще, Тополев под страшной клятвой о неразглашении, как то признался мне что такого рода операция, у него была впервые. И дрожал он перед ней, как нашкодивший студент. Но все кончилось хорошо, и теперь, случись что то подобное, уже будет легче.
А наши, Кабановские, дела постепенно продвигались. Не торопясь, но и не останавливаясь. Зубарев, оказался инженером с большой буквы. С каким вопросом к нему не сунься, он подумает, становясь похожим на сонного аиста, и выдаст ответ. Благодаря ему, в Кабановке появилась лесопилка. Примитивная конечно, на водяном приводе, но ведь теперь мы имели доски! Вопрос с кирпичом, то же почти решился. Почти, потому что нехватало рабочих рук. Пришлось Федоту гнать в город, узнавать насчет какой нибудь свободной от дел артели. Может быть и можно было как то иначе дело решить, но моих мозгов, на большее не хватило. Да и еще одно дело надо было провернуть, а именно,- разыскать инструменты для резки по дереву.
Дело в том, что среди наших плотников, был один своего рода самородок, - Кузьма Рыкин. Его дом, был по моему самым красивым в деревне, из за мастерски выполненной резьбы. Оконные наличники, дверной косяк, все было украшено такими финтифлюшками, что душа радовалась. А мне не давал покоя револьвер. Ясен пень, таких технологий днем с огнем не отыщешь, но я упорно считал что Жюль Верн не зря сказал свои слова: "... непреодолимых препятствий нет. Человеческая воля одолеет все на свете..." Ведь в какой то из прочитанных мной книжек, был такой момент. У какого то дворянина вроде, испортился пистолет. Он и пошел к кузнецу. Починишь,- награжу. Испортишь,- запорю. Так тот, не только починил, а еще и забацал новый, точь в точь такой же. Попробовал поговорить с Селиваном, но тот только руками развел. Мол, вот было бы на что взглянуть, так уж постарался бы. А так...