Надо сказать, что с уполномоченным лейтенант поддерживал некое подобие дружбы. Несмотря на свою должность, Архипов был человек, в общем-то, незлой. Однако, как и положено хорошей ищейке, нюх и хватка у него были выдающиеся, в чем Волков вскоре убедился при весьма неприятных обстоятельствах. Значительную часть полка составляли не служившие в армии мужики лет под тридцать. На пятую ночь несколько человек выбрались из расположения и отправились пешком в город. В три часа ночи лейтенанта поднял один из караульных. Следуя за бойцом, комроты-2 подошел к забору, шедшему по периметру учебного лагеря. У забора Волков застал весьма неприглядную картину: шестеро бойцов переминались с ноги на ногу под дулами винтовок часовых. Вдоль забора размеренно ходил Архипов. Увидев лейтенанта, уполномоченный нехорошо обрадовался.
— Здравия желаю, — вскинул руку к пилотке Волков и покосился на задержанных.
— Здравствуйте, товарищ лейтенант. Ваши орлы? — Архипов кивнул на бойцов у забора.
— Не уверен, — честно призвался комроты-2. — Я их еще не всех запомнил.
— Ну, они утверждают, что из второй роты. — Старший лейтенант почесал подбородок и как-то жестко посмотрел на собеседника. — Так что делать будем, товарищ лейтенант?
— Как что? — удивился Волков. — Под арест…
— Арестом тут не отделаешься, — уполномоченный посмотрел на восток, где небо потихоньку начало светлеть. — Это, вообще-то, оставление части в военное время. Давайте-ка отойдем, товарищ лейтенант, надо поговорить.
Они отошли шагов на двадцать, задержанные провожали командиров тревожными взглядами.
— Значит, так, — Архипов достал из кармана мятую пачку папирос, вынул одну и закурил. — По-хорошему, я должен их арестовать и сообщить о ЧП по команде. В этом случае твоих субчиков скорее всего ждет трибунал.
— И что? — Волков похолодел.
— А ничего, — старший лейтенант глубоко затянулся. — Поскольку они первые попались, думаю, получат на всю катушку. Чтобы другим неповадно было.
Ротный резко развернулся и почти бегом бросился к красноармейцам.
— Вы… — вздохнув, он взял себя в руки. — Вы какого черта в город поперлись?
Бойцы молча переглянулись. Самый здоровый, ражий мужик ростом под метр девяносто, с темными от въевшегося масла руками, гулко пробормотал:
— Мы, товарищ лейтенант, это… Тут, ну, заводской поселок… Он отсюда в двух километрах будет, — он замолчал, словно стесняясь, затем махнул рукой. — В общем… К женам мы ходили. Что такого-то?
— К женам? — Волков не знал, плакать ему или смеяться. — Я вам скажу, «что такого-то»! Вам трибунал светит!
Отвернувшись от ошалевших бойцов, он вернулся к уполномоченному.
— Ну, ты все слышал? — спросил комроты-2.
— Слышал, слышал. А теперь давай посмотрим на это дело вот с какой стороны, — Архипов метким щелчком отправил окурок в ящик с песком. — Тут у нас три учебных батальона, две тысячи триста двадцать пять человек. Большинство — из города. Чуть не половина — женатые. Понимаешь, куда я клоню?
— Я за них поручусь, — внезапно сказал Волков.
— Что? — не понял старший лейтенант.
— Я за них поручусь, — повторил ротный.
— Тогда уж за всю роту, — усмехнулся Архипов. — Ладно, давай попробуем, может сработает воспитательная сила коллектива.
Они подошли к задержанным.
— Значит, так, товарищи несостоявшиеся дезертиры, — жестко сказал старший лейтенант. — По-хорошему, трибунал по вас плачет, но ваш ротный решил взять вас на поруки. В случае повторения подобных инцидентов под трибунал пойдет он. Понятно?
— Есть! — крикнул за всех рослый рабочий.
— Разойтись! — скомандовал старший лейтенант.
Бойцы бегом бросились к своему бараку, Архипов повернулся к Волкову:
— Я не шучу, имей в виду.
— Есть, — мрачно ответил лейтенант. — Я понимаю.
Больше из второй роты никто не бегал, правда, в течение недели несколько человек ночью упали с верхних коек и наставили на лице синяков. Так, по крайней мере, изложил это ротному боец Шумов, тот самый здоровяк-рабочий, что попался тогда уполномоченному. Второе столкновение у Волкова с Архиповым состоялось буквально через несколько дней. По результатам первой недели лейтенант назначил временно исполняющих обязанности командиров отделений и взводов. Командиром первого взвода стал Андрей Васильевич Берестов, невысокий человек лет сорока с удивительно спокойным, мужественным лицом и абсолютно седой головой. До мобилизации он работал бухгалтером на торфозаготовках. Берестов сразу показал себя умелым бойцом — он отлично стрелял, умело метал гранаты и для своего роста и возраста был необыкновенно силен и вынослив. На вопрос лейтенанта, где он приобрел такой опыт, Андрей Васильевич сдержанно ответил, что воевал в Гражданскую. Волков составил рапорт и передал его по команде. Буквально через час его прямо с плаца вызвал к себе Архипов. Предчувствуя нехорошее, комроты чуть не бегом явился к уполномоченному и осторожно постучал в дверь кабинета.
— Войдите, — голос старшего лейтенанта был до тошноты уставным.
Волков вошел и аккуратно прикрыл за собой дверь. Архипов сидел за столом, перед ним лежала стопка бумаг. Уполномоченный встал из-за стола, обошел лейтенанта и запер дверь на ключ. Затем он вернулся за стол и, положив подбородок на сцепленные ладони, некоторое время смотрел на несколько ошарашенного этими маневрами Волкова. Наконец, кивнул:
— Бери стул, садись, в ногах, как говорится, правды нет.
Лейтенант пододвинул стул и сел напротив Архипова. С минуту командиры молча пялились друг на друга, наконец Архипов вздохнул и артистично спросил:
— Сашка, ты меня в гроб вогнать хочешь?
— Не понял, — честно ответил комроты-2.
— Твой рапорт? — риторически спросил уполномоченный, снимая верхний лист в стопке. — Твой. По подписи вижу. В этом рапорте ты докладываешь Светлякову, что временно исполняющих ты выбрал и на первый взвод просишь утвердить Берестова Андрея Васильевича. Так?
— Все верно, — кивнул Волков. — Ты чего так издалека заходишь-то?
— Сейчас-сейчас, — Архипов открыл ящик стола, вынул из него папку и толкнул по столу Волкову. — На, ознакомься.
Папка содержала в себе характеристику на Андрея Васильевича Берестова. На штамп лейтенант смотреть не стал, справедливо рассудив, что чем меньше знаешь, тем лучше спишь, и перешел прямо к тексту. Архипов закурил. Через пять минут Волков оторвался от папки и уставился на старшего лейтенанта.
— Твое мнение? — спросил уполномоченный.
Мнение лейтенанта было непечатным.
— Согласен, — кивнул Архипов. — Так что ты собираешься с этим делать?
— Слушай, ты мне объясни, — заволновался лейтенант, — как он вообще оказался у нас? В смысле в Советском Союзе?
— Ты невнимательно читал, — старший лейтенант погасил окурок, достал из пачки еще одну папиросу, но закуривать не стал. — Вернулся в двадцать седьмом по амнистии. Никаких художеств за ним не числилось, так что оснований отказать не было. После проверки приехал сюда и с 29-го работал на торфозаготовках. Характеризуется положительно. Даже награжден почетной грамотой за отвагу на пожаре. Но это все так, лирика. — Он перегнулся через стол и посмотрел прямо в глаза Волкову. — Вопрос в том, что ты поставил во главе взвода бывшего белогвардейского офицера.
Волков тоскливо выругался:
— Слушай, откуда мне было знать? Раз он так хорошо замаскировался…
— Ни хрена он не маскировался, — в сердцах ответил уполномоченный. — Если бы он что-то скрыл, а выяснилось это здесь, я бы его, не сомневайся, тут же под стражу… Самое смешное, что он и не думал скрываться. «Были ли в Белой армии?» — честно пишет: «Был»! Как его в военкомате прохлопали, я не знаю, но теперь это наше сокровище. Я его даже по происхождению не могу вычистить — с 38-го никаких препятствий нет.