— Совершенно верно, сэр.
Гринголл перенес внимание на свою трубку. Он прочистил ее, набил табаком, раскурил, а потом сказал:
— Ну что ж, это дело доверено вам Леминг, и я отнюдь не хочу лишать вас свободы действий. Только… только мне кажется, что все это слишком уж очевидно. Вы меня поняли?
Выражение лиц инспекторов оставляло мало надежды на положительный ответ. После непродолжительного молчания заговорил Шеррик.
— Я буду честен, сэр, а потому отвечу вам нет. Я не понял, что вы имеете в виду под словами «слишком уж очевидно». Но, по-моему, картина складывается достаточно ясная. Я не сомневаюсь в том, что Кэллагену известно, где находится похищенная корона, как и в том, что между делом Сайрака и похищением короны существует связь. Об этом говорят факты. Кэллаген виделся с Сайраком то ли в день его смерти, то ли накануне; приятельница и скорее всего любовница Сайрака Ирен Фивали — сестра Паолы Дэнис, муж которой владел короной… И мы знаем, что это Кэллаген писал в страховую компанию, чтобы те повременили с оплатой страховки… Вы спросите, зачем ему понадобилось посылать эту анонимку? Он просто хотел выиграть время. Кэллагену кажется, что он знает, где находится корона, но у него нет уверенности, что дело обстоит именно так. Чтобы узнать это наверняка, нужно время, но если компания оплатит страховой полис до того, как Кэллаген доберется до короны, тысяча фунтов вознаграждения уплывет от него навсегда.
Он вопросительно взглянул на Гринголла. Тот кивнул ему.
— Продолжайте, Шеррик.
— Итак, Кэллаген почти уверен, что он на верном пути, но как поведет себя «Глоуб энд Консолидейшн»? Действительно ли они готовы уплатить тысячу фунтов за сведения о короне? Есть только один путь выяснить этот вопрос — встреча с мистером Джеруэзом. И он встречается с ним. Мистер Джеруэз тут же извещает нас о том, как эта встреча проходила и к чему она привела.
— Ну что ж, Шеррик, ваши рассуждения не лишены интереса и неплохо аргументированы, — сказал Гринголл. — Вот видите, Леминг, я был прав. Думаю, что теперь вы собираетесь встретиться с Кэллагеном и круто поговорить с ним. Ведь если он не заговорит, мы имеем возможность обвинить его в сокрытии данных, представляющих интерес для полиции. Он же ничего не сообщил нам относительно местонахождения короны. Вы собираетесь действовать именно так?
— Да, сэр, — ответил Леминг. — Мы можем также пойти на блеф и прижать его в связи с убийством Сайрака. Я уверен, что и об этом он знает куда больше, чем рассказал нам.
— Я удивился бы, если бы дело обстояло не так, — согласился Гринголл.
Он встал, прошелся по комнате, заложив руки за спину, и остановился у окна. Так он стоял некоторое время, глядя на несущиеся по улице автомобили и снующих по тротуару прохожих, а потом вернулся к своему столу и присел на его край.
— Все это так, — сказал он наконец, — но вы снова забыли, что имеете дело с Кэллагеном. А Кэллаген — не дурак! — Он постучал трубкой по пепельнице, чтобы выбить золу, а потом добавил: — Помню, как несколько лет назад мне показалось, что я крепко ухватил Кэллагена. Это было, когда мы расследовали дело Райвертона — полагаю, вы помните его, Леминг. Да, мне казалось тогда, что Кэллаген никуда от меня не денется, а он, как песок, проскользнул у меня между пальцами!
Леминг сделал попытку что-то сказать, но Гринголл остановил его решительным жестом.
— Я неплохо знаю Кэллагена, — продолжал он, — и могу с полной уверенностью заявить, что ход, который вы собираетесь сделать, давно проанализирован Кэллагеном. Он отлично знает, что нам известно о его причастности к анонимному письму. А если так, то это означает, что он сам этого хотел. Есть и еще кое-что, в чем я абсолютно уверен…
— Вы имеете в виду этот разговор с директором страховой компании? И полагаете, что нам не приходится на него особо рассчитывать?
— Вы угадали, Леминг. Кэллаген не был бы Кэллагеном, если бы он усомнился в том, что Джеруэз немедленно сообщит нам об этой встрече. Он хочет, чтобы мы знали об этом.
— Какую же партию он тогда разыгрывает?
— Если бы я это знал! Но я не знаю, хотя и уверен, что он ведет какую-то игру. Если вы хотите противостоять Кэллагену, то ни на миг не забывайте, что это очень дальновидный и проницательный человек. Кэллаген не использует обстановку, он ее создает, в этом суть его техники. И поэтому он не знал поражений! Он имеет преимущество и в том, что не связан никакими правилами и имеет возможность делать то, что нам заказано. Он свободен от неизбежной в нашей работе рутины. Людей он презирает и обходится с ними, как с шахматными фигурами, манипулируя ими по своей воле… — Гринголл устремил взгляд к потолку. — Страшно подумать, что было бы, если бы мы действовали теми же методами! Ему ничего не стоит поставить человека в безвыходное положение, усыпив его бдительность смесью правды и лжи, а тогда выжать из него все, в чем он нуждается. — Гринголл опустился в кресло и взял карандаш. На листе бумаги начал возникать банан.