Через несколько минут, поставив машину в гараж, где она оказалась единственной, он вошел в отель и обратился к симпатичной даме средних лет, управлявшей отелем.
— Я хотел бы видеть Ирен Фивали, — сказал он. — Леди ждет меня.
— Да, сэр, — ответила она. — Мисс Фивали остановилась в десятом номере.
Когда Кэллаген позвонил в дверь с табличкой «10», ему ответил голос Ирен:
— Войдите!
Он вошел в довольно большую гостиную, обставленную неплохой мебелью. Возле камина, в котором пылало несколько больших поленьев, стояла Ирен в платье из зеленого бархата с бриллиантовой брошью на груди. Длинные рукава платья скрывали ее руки. Бог знает в который раз Кэллаген подумал о том, что Ирен Фивали — удивительно красивая женщина.
Ирен заговорила первой.
— Мне кажется, Слим, что вы не откажетесь от выпивки. Чему вы отдали бы предпочтение?
— Разумеется, виски. Не могу не сказать, что выглядите вы великолепно. Этот наряд…
— Этот наряд надет в честь вашего приезда, — ответила она. — После вашего звонка я подумала, что при встрече с вами должна выглядеть как можно привлекательней. Полагаю, что за последние дни мои акции сильно упали в цене, и это, конечно же, беспокоит меня. Вот я и предприняла попытку поднять их хотя бы на несколько пунктов.
Виски и содовая уже стояли на столе. Кэллаген бросил на стул пальто и шляпу, а затем взял предложенный ему стакан.
— Вы правы, дорогая Ирен, — сказал он. — Ваши акции сейчас действительно котируются очень низко, но вы стремитесь поднять их курс. Не думаю, что вы в этом преуспеете.
Он стоял у стола и смотрел ей в лицо. Она твердо выдержала, его взгляд, повернулась и снова отошла к камину.
— Знаете ли вы, Слим, что во время нашей последней встречи вы были просто отвратительны? Так говорить со мной! За всю мою жизнь никто не позволил себе такого! А самое странное то, что я вас не ненавижу! Не могу понять почему, но это действительно так! Как вам нравится мое послушание? Ведь я сделала все, о чем вы просили, и вот живу в этой скучной дыре в ожидании вашего приезда и в надежде на скорое освобождение.
— Маленькая поправка: вы сделали не то, о чем я вас просил, а то, что я от вас потребовал, — сухо заметил Кэллаген. — Сделали потому, что у вас не было выбора.
— В самом деле? — В ее голосе прозвучали вызывающие нотки.
— А вы в этом сомневаетесь? — Кэллаген покачал головой. — Впрочем, нет смысла развивать эту тему — такая дискуссия никуда нас не приведет. Нам нужно поговорить о куда более серьезных вещах.
Она недоуменно подняла брови.
— О серьезных вещах? Серьезных для кого?
«Демонстрируешь удивление? — подумал Кэллаген. — Ничего, малышка, я знаю, как можно заставить тебя выложить все, что тебе известно. А что мне придется врать, то это не впервой. Итак, за дело!» А вслух он ответил:
— О вещах, серьезных для вашей сестры, для Паолы. Надеюсь, вы не хотите, чтобы у нее были по-настоящему серьезные неприятности?
— Хотела бы я знать, откуда такая уверенность? Мир, включая и Паолу, никогда не был добр ко мне. Так почему же я должна быть доброй к Паоле? Но выслушать вас я готова. Итак, скажите мне, что это за серьезные неприятности?
— Я сейчас все вам объясню, — начал Кэллаген. — Когда Паоле пришла в голову идея похитить корону, она изложила этот план в письме, которое кому-то послала. Часть этого письма, а точнее его второй листок полиция обнаружила под рукой убитого Сайрака. Содержание этой части письма не дает прямых указаний на адресата, так что у полиции вполне может сложиться мнение, что письмо было написано Сайраку и что Паола знала его весьма близко. Я думаю, излишне объяснять, насколько неблагоприятным для вашей сестры может это оказаться. Полиция может сделать из этого очень далеко идущие выводы.
Она подтверждающе кивнула.
— Это уж точно! Но при чем здесь я? — осведомилась она с усмешкой.
— Вы не догадываетесь? Так вот, у меня есть основания считать, что это письмо адресовано вам, но понять это можно из первой, отсутствующей страницы. Для Паолы было бы очень хорошо, если бы у вас сохранился первый лист этого письма или если бы вы вспомнили о нем и подтвердили в своих свидетельских показаниях, что это письмо она написала вам. Ну, а если нет… Полиция наверняка истолкует этот факт определенным образом, и тогда Паоле придется трудно.