Эдвард Кьера
ОНИ ПИСАЛИ НА ГЛИНЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Как-то профессор Кьера вел группу экскурсантов по выставочным залам Восточного института Чикагского университета. Сначала они остановились перед громадным ассирийским быком, или «демоном-защитником», которого он сам нашел и привез в Америку, затем прошли через Ассирийский зал, заполненный внушительными каменными рельефами из дворца ассирийского царя Саргона. Когда они вошли в зал, в котором хранились древние глиняные таблички и надписи, кто-то из группы заметил: «Ну, самое интересное мы видели, а это можно пройти побыстрее».
В этих словах проявилось столь типичное отношение рядового посетителя к вавилоно-ассирийским древностям, что профессор Кьера не выдержал, остановился и сказал: «Здесь начинается самое интересное». И он стал рассказывать о тех важных сведениях, которые можно получить из древних «глиняных книг». Эта книга и представляет собой расширенный и дополненный вариант его рассказа.
Отношение вышеупомянутого посетителя музея нетрудно объяснить: в прекрасных золотых вещах из Ура Халдейского, в изысканных поделках слоновой кости из Мегиддо (Армагеддона) или изумительных персепольских рельефах и в самом деле заключено какое-то обаяние, неотразимое очарование. И потому так легко забывают, что эти и другие, менее эффектные археологические находки не так уж много могут поведать без надписей; что они и надписи на глине, камне и пергаменте взаимно дополняют друг друга; что одни помогают пониманию других и неполны без них.
Однако интерес, вызываемый этими бросающимися в глаза археологическими находками, лишь отчасти объясняет причину того, почему древние надписи не пользуются должным вниманием. В этом повинны и сами ассириологи. Мы потеряли связь с публикой, потому что были неспособны видеть дальше собственного носа. Мы были настолько поглощены нашими лингвистическими и историческими изысканиями, что лишь недавно до нас стало доходить: результаты нашей работы интересны не только для нас, но и для других людей.
Отсутствие связей с широкой массой читателей было вызвано также и нашей молодостью. Всего лишь сто лет прошло с тех пор, как отважный искатель приключений вскарабкался по отвесной скале, чтобы дать нам в руки средства, обеспечившие продвижение нашей науки вперед[1]. Мы так молоды, что сама наша терминология еще не устоялась и часто неудачна. В самом деле, мало кто знает, что название нашей науки «ассириология» основано на простой случайности — первая значительная группа найденных текстов была написана по-ассирийски. Мало кому известно, что ассирийский — это лишь один диалект (а вавилонский — другой) языка, который в научных кругах называют аккадским.
Но сколь бы далекой от повседневности не казалась работа ассириологов в прошлом, сегодня те, кто трудятся в этой области, стараются познакомить неспециалистов с важностью своих трудов. Профессор Кьера, который сочетал качества блестящего ученого с даром увлекательно рассказывать о своем предмете, как никто другой подходил для такого дела. Поэтому остается лишь сожалеть, что безвременная кончина не позволила ему осуществить свою мечту и рассказать широкому читателю об удивительных памятниках прошлого, созданных людьми, которые жили несколько тысячелетий назад.
К счастью, еще до своей болезни он подготовил черновой вариант такой книги. Друзья настояли на посмертной ее публикации, и по просьбе миссис Кьера я подготовил это издание. В нем я стремился насколько возможно сохранить стиль и манеру изложения, свойственные профессору Кьере. Не приходится сомневаться в том, что тот рассказ в музее был по достоинству оценен; будем надеяться, что и издание этой книги, которую он оставил незаконченной, встретит такой же прием.
Джордж Камерон
3 января 1938 г.
ПРОЛОГ
Из письма автора жене
Сегодня вечером я совершил свое обычное паломничество на холм, под которым скрывается башня древнего храма. От холма до нашего лагеря всего несколько сот ярдов, и очень приятно подняться на эту вершину, господствующую над местностью. Обычно я делаю это по вечерам, после ужина, при ярком свете луны. Сегодня я пришел с намерением записать свои впечатления, ибо открывающееся отсюда зрелище глубоко волнует меня.
Когда смотришь снизу, холм не кажется таким высоким, как можно было бы ожидать от Вавилонской башни. Разве по ней не собирались добраться до неба? Ответ получаешь после того, как взберешься наверх. Хотя это и не так высоко (едва ли выше 500 футов), но с вершины открывается огромное пространство бескрайней плоской равнины, которая постепенно сливается с линией горизонта. Милях в 20-и отсюда поднимается высокий холм. Это Куту — город, посвященный Нергалу, богу чумы и подземного мира. Руины Вавилона ближе. А вокруг башни небольшие кучки земли — все, что осталось от Киша, одного из древнейших городов Месопотамии.
1
Речь идет о Генри Роулинсоне (1810–1895), который в 1835–1847 гг. скопировал трехъязычную Бехистунскую надпись, послужившую ключом к дешифровке клинописи. —