Глава тринадцатая
ЧТЕНИЕ, ПИСЬМО И АРИФМЕТИКА
Сложное искусство письма на глине требовало долгого обучения. Я склонен думать, что ассирийским писцам для овладения мастерством письма нужно было учиться не меньше, чем современным школьникам для приобретения навыков чтения и письма. Как и в наше время, дети могли или поступать в школу, или заниматься с частным преподавателем; по-видимому, большинство будущих писцов выбирало второй путь. Школы находились при храмах и потому были весьма удалены одна от другой. Писцы же, у которых можно было учиться, встречались повсюду, даже в небольших городах. Как в средние века опытный ремесленник брал себе какого-нибудь мальчика в ученики и обучал его своему делу, так и большинство писцов держали при себе нескольких юнцов, стремившихся стать писцами. Но отношения между учителем и его учеником были более тесными, чем в последующее время. Писец «усыновлял» ученика, и такие отношения продолжались до тех пор, пока молодой человек не становился полноправным писцом. Как-то, изучая группу документов, я был озадачен тем, какое количество людей называет себя «сыновьями такого-то, писца». Наконец я нашел объяснение: молодые люди были не сыновьями, а учениками писца, которому родители отдали их на воспитание и обучение. Перед нами не столь уж редкая картина для древности: мастер занят своей работой, а группа находящихся при нем учеников овладевает ремеслом по ходу дела. Частного наставничества было вполне достаточно для подготовки писцов к обычной повседневной деятельности. Они заучивали формулы всевозможных документов и вполне могли написать под диктовку частное письмо.
Для получения более широкой подготовки необходимо было посещать школу. Можно сказать, что частное наставничество соответствовало курсу средней школы и позволяло «выпускникам» вступать в практическую жизнь. Но только школы, располагавшиеся поблизости от крупных храмов, имели условия для изучения науки и литературы. Здесь ученик начинал с самых азов клинописной грамоты и продолжал обучение до тех пор, пока не становился жрецом или ученым, с точки зрения древних.
В руинах городов мы находим древние «учебники», по которым ученики изучали язык. Это были глиняные таблички, весьма неудобные для того, чтобы носить их с собой. Но хотя древние пособия для обучения письму были, вероятно, не столь всесторонними и удобными, как современные учебники, принцип, по которому их составляли, был такой же. Я помню, в начальной школе у нас были прописи по чистописанию; в них чередовались строки, заполненные тщательно выписанными каллиграфическими образцами, и пустые, где мы должны были воспроизводить эти образцы. Существуют подобные древние пособия; единственное их отличие от современных заключается в том, что учителя выводили образцы не через строчку, а размещали их на левой половине таблички, правая же оставалась чистой, и ее заполнял ученик. Можно представить себе, как ученик после долгих усилий воспроизвести текст несет свою работу учителю на проверку. Многие знаки тут же подчеркиваются и исправляются: в одном оказались лишние клинья, в другом не хватает клинышка; иногда знаки сползают с линии или так лепятся друг к другу, что невозможно их разобрать, тогда как другие отстоят далеко друг от друга, и слова получаются разорванными. Мы видим эти ошибки и могли бы исправить, как это делал древний учитель.
Когда пропись заполнена и проверена, учитель готовит каллиграфический образец для следующего ученика. Он просто проводит палочкой по работе первого ученика и сглаживает написанное так, что все знаки исчезают. Табличку можно вновь заполнять. Разумеется, после многократного использования табличка приходила в негодность — либо высыхала, либо становилась слишком тонкой. Иногда их выбрасывали в мусорную корзину, откуда спустя многие века они осторожно извлекались археологами. Или же учитель отрезал правую ученическую сторону таблички и давал свою пропись для копирования ученикам, которые уже не нуждались в том, чтобы образец был рядом с чистой строкой. До нас дошло немало таких половинок табличек. Ученик ставил каллиграфический образец перед собой, брал кусочек глины, делал из него табличку и старался по мере способностей точно воспроизвести написанное.