Даниэлс Лес
Они придут за тобой
Лес ДАНИЭЛС
ОНИ ПРИДУТ ЗА ТОБОЙ
В тот понедельник мистер Блисс вернулся с работы раньше обычного. И это было его ошибкой.
У него жутко болела голова, и его секретарша, которая поначалу пыталась накормить его всякими чудодейственными таблетками вкупе с рекламными лозунгами фармацевтических компаний-производителей, наконец предложила:
- Может быть, вы сегодня уйдете с работы пораньше, мистер Блисс?
Все называли его мистер Блисс. Все остальные сотрудники фирмы были просто Дейвами, Данами или Чарли, но он всегда был именно мистером Блиссом. И его это вполне устраивало. Ему это даже нравилось. Иногда он подумывал, что, может быть, стоит выдрессировать жену, чтобы и она тоже обращалась к нему "мистер Блисс".
Но когда он пришел домой, она обращалась отнюдь не к нему.
Она громко взывала к Господу Богу.
Она была наверху. На втором этаже. В спальне. Она истошно кричала, но вроде бы - не от боли. Впрочем, это можно исправить. И нужно исправить.
Потому что она была там не одна. Кто-то громко пыхтел в такт ее воплям к Создателю. Что весьма огорчало мистера Блисса. Даже можно сказать удручало.
Он сбросил пальто прямо на пол, прошел на цыпочках в кухню и выбрал там нож из набора японских ножей, который его дорогая женушка заказала в телемагазине, - ножей, предназначенных специально для измельчения разных продуктов. Из нержавеющей стали, с пожизненной гарантией - сколь бы угодно долгой ни была эта жизнь. "У вас не будет поводов для недовольства". И уж мистер Блисс позаботится о том, чтобы его дражайшая супруга осталась довольной. Он сделает все в лучшем виде. Он уже отошел от стойки, где стояла подставка с ножами, но потом на секунду задумался и взял еще один нож. Один - для той, кто взывает к Богу. Второй - для того, кто пыхтит там, как дикий зверь.
Он решил подняться по черной лестнице. Все-таки не на виду. Потайное место. А скоро у мистера Блисса появится страшная тайна. Уже совсем-совсем скоро.
У него встало. Впервые за последние несколько месяцев. Головная боль прошла. Как рукой сняло.
Он поднимался бесшумно и по возможности быстро, переступая через две-три ступеньки. Черная лестница была довольно крутой, и каждый шаг отдавался болью в бедре. Он знал, что там есть ступенька, которая жутко скрипит, не мог припомнить, какая именно, и даже не сомневался, что он все равно на нее наступит.
Но это уже не имело значения. Стоны и вопли в спальне достигли предельных высот, и было у мистера Блисса одно нехорошее - или хорошее, как посмотреть, - подозрение, что они там, наверху, не услышат его, даже если он будет бить в гонг. А если даже услышат, то все равно уже не отвлекутся от того занятия, которому сейчас предаются так самозабвенно. Они были уже на грани самого главного достижения, и мистер Блисс собирался прервать их, как говорится, на самом интересном.
Спальня занимала весь верхний этаж. Такая у мистера Блисса была причуда - порадовать молодую жену роскошным сексодромом. Настолько роскошным, насколько это позволял тогдашний доход. Из холла сюда поднималась широкая лестница, устланная стильным ковром и обставленная с безупречным вкусом. Черная лестница на задах дома была, разумеется, далеко не такой пижонской.
Мистер Блисс наступил на скрипучую ступеньку, тихо выругался себе под нос и распахнул дверь.
Жена не видела ничего вокруг. Она закатила глаза, так что видны были только белки, похожие на влажные мраморные шарики. Ее губы дернулись и задрожали, когда она сдула с лица мокрую прядь волос. Ее красивая грудь ради которой он, собственно, и женился на этой женщине - была вся в поту. И это был не только ее пот.
Мистер Блисс даже не стал разглядывать мужика, который наяривал его жену. Он был никто. Молочник? Какой-нибудь клерк, собирающий подписи? Не в меру упитанный, рыхлый. И ему явно бы не помешало сходить к парикмахеру. Печальное зрелище, удручающее. И донельзя обидное. Если бы его жена трахалась с Адонисом, это еще можно было бы понять. Но с таким вот уродом.., это было уже как личное оскорбление.
Мистер Блисс бросил один нож на пол, схватил второй обеими руками и со всей силы вонзил его в шею пухлого коротышки - в то место, где позвоночник соединяется с черепом.
Все прошло идеально. Мужик издал глухой стон - последний стон - и свалился с кровати. Он ударился головой о пол, и нож вонзился по самую рукоятку. Раздался противный скрип металла по кости.
Миссис Блисс осталась лежать на постели - ошеломленная и забрызганная кровью, на влажных простынях.
Мистер Блисс поднял с пола второй нож.
Потом схватил свою дражайшую женушку за волосы, рывком поднял ее с постели и полоснул по лицу ножом. Брызнула кровь. Бешено, но методично мистер Блисс принялся колоть ее во все места, где - по его разумению - ей это было особенно неприятно.
Эксперимент удался.
Она умерла в муках.
Под конец ее обезображенное лицо потеряло уже всякое выражение. Последнее, что еще было на нем человеческого, - это смесь боли, укора и бессильного смирения, которые возбудили его запредельно. Никогда раньше он не испытывал ничего подобного.
Но он еще с ней не закончил. Никогда в жизни она не была с ним такой покорной и смиренной.
Уже далеко за полночь он отложил нож и оделся.
В спальне царил настоящий бардак. Уборка - занятие нудное и тяжелое, постоянно твердила ему жена. Но мистер Блисс не боялся трудностей. Самое неприятное: он искромсал водяной матрас. Но в этом тоже были свои преимущества. Кровь на полу не засохла.
Он похоронил их в двух отдельных могилах - в разных углах сада. И опоздал на работу. Беспрецедентный случай. Недоуменные взгляды коллег раздражали его и Действовали на нервы.
В тот вечер ему почему-то совсем не хотелось возвращаться домой. Ему вообще не хотелось возвращаться домой. Он поехал в мотель. Смотрел телевизор. Фильм про какого-то маньяка, который убил нескольких человек. Но фильмец оказался не столь забавным, как можно было надеяться. Идиотский, совершенно безвкусный фильм.
Каждый день мистер Блисс оставлял на ручке двери табличку "Не беспокоить". Ему не хотелось, чтобы его беспокоили. Но по прошествии нескольких дней его начала беспокоить грязная постель. Она напоминала ему про дом.
Дня через три-четыре ему уже стало стыдно приходить в контору. У него не было смены одежды, и он носил те же костюм и рубашку, в которых ушел из дома. Сам он привык к своему запаху, но даже не сомневался, что от него жутко воняет. Ни разу в жизни он не ждал выходных с таким нетерпением.
Потом было два дня покоя в номере мотеля. Он валялся в кровати, укрывшись пледом, и смотрел телевизор - фильмы о том, как люди убивают друг друга. Но вечером в воскресенье он посмотрел на свои носки и понял, что ему надо сходить домой.
И сразу расстроился. Как только он открыл дверь, ему сразу вспомнилось, как он входил сюда в последний раз. Ему стало не по себе. Впрочем, ему всего-то и нужно было - подняться наверх и взять чистое белье и одежду. Дело пяти минут.