«Эко его заносит, — сердито подумал Вольдемар Петрович, — Александра Павловича надо чайком погреть, поддержать чем-нибудь существенным, а он ему зубы заговаривает. И кони что-то вяло траву щипают, наверное, забыл напоить…»
— Однако лошадей-то надо напоить, — громко и чуть насмешливо произнес Вольдемар Петрович, выходя из засады.
— Каких лошадей? — встрепенулся Селиванов.
— Известно, ваших, Виктор Васильевич. Дайте-ка я их сведу к речке.
Поздоровавшись, Вольдемар Петрович напоил коней, пустил на траву и лишь после этого присел к костру. Ну да, так оно и есть, как и всегда, Татьяна Лукьяновна и на этот раз была права, у Виктора Васильевича, кроме чайника и сухарей, ничего другого не оказалось. Бертин накормил гостей. Похваливая кулинарные таланты Татьяны Лукьяновны, Селиванов заставил-таки размечтаться и Бертина. Однако Вольдемар Петрович и в мечтах своих был куда более скромен и практичен.
— Видели, какую на Алдане выращивают картошку? А капусту, огурцы? Кое-что и мы успели вырастать. А город, театр — потом, потом! Все будет, обязательно будет, вот только нас тогда тут не будет — снова станем шататься где-нибудь в тайге и искать золото. Каждому свое. Кому в театр, а кому б гости к таежному медведю. А теперь — на коней, не ночевать же здесь? До меня тут километров восемь-десять.
Костер залили водой, угасая, он шипел и дымил, обдавая людей теплым паром. В кромешной тьме лошадь Бертина по одним ей известным приметам вывела караван на проторенную дорогу. Почуяв близость человеческого жилья, кони зафыркали и ускорили шаг.
…Дорогому гостю дали отдохнуть и лишь после этого ознакомили с положением дел. Петр Михайлович доложил им о результатах своей летней поездки, о выводах и летних заданиях геологам.
— И сколько, вы думаете, здесь золота? — неожиданно спросил Александр Павлович.
— Несколько десятков тонн, не менее… — чуть заикаясь и поводя плечами, решительно ответил Шумилов.
Серебровский махнул рукой и расхохотался.
— Ну и хватили же вы, батенька мой, — одернул Петра Михайловича Виктор Васильевич.
— А как вы полагаете? — обратился Серебровский к Билибину.
— Я придерживаюсь того же взгляда. Если же разведку поставить шире, то потом эту цифру можно удвоить и утроить…
— Вас только слушай… — тихо выговорил Александр Павлович и задумался.
Роскошное таежное лето, какая-то удивительная способность Бертина обживать нежилые места, всеобщий оптимизм, подняли настроение Серебровскому и он размяк, разговорился. Сидели по-деревенски, на крылечке, и вечеряли. Теплое солнце освещало круглое бронзовое лицо Вольдемара Петровича, улыбчивые, проницательные глаза Юрия Александровича, толстые очки на задумчивом бородатом облике Петра Михайловича. Как они слушали Серебровского! Да ведь и было что послушать. Геологи знали: Александр Павлович золотом занимается не так уж давно. Считался большим специалистом в нефтяной промышленности, читал лекции в Московской горной академии, был заместителем председателя ВСНХ. И. В. Сталин, как председатель правительственной комиссии по нефти, видимо, давно присматривался к Серебровскому и от Серго Орджоникидзе и от ректора Академии И. М. Губкина получил о нем самые лестные характеристики.
Сталин вызвал Серебровского к себе в конце лета 1927 года и совершенно неожиданно предложил ему вывести золотую промышленность из совершенно неорганизованного состояния. Надо полагать, дальновидные люди в Госплане уже тогда подумывали о первой пятилетке, грубо прикидывали, сколько же оборудования и для каких заводов, о коих в старой России и не слыхивали, нужно будет закупать за границей, сколько пригласить специалистов. И на все это потребуется золото и только золото.
— Вам надо снова поехать в Америку. На этот раз не к нефтяникам, а на лучшие рудники и прииски Калифорнии, Колорадо и Аляски, — как о чем-то давно решенном заговорил Сталин. — Изучить все досконально. Там немало выходцев из России. В 1848 году они образовали Калифорнийскую республику звезды и медведя, враждебную монархической Копании. Республика просуществовала восемь лет. На ее красном флаге красовалась звезда, а под ней медведь. Русские смешанные отряды выбили испанцев из Сан-Франциско и присоединили его к США, как вольный город. Через десять лет Калифорния давала американцам золота больше, чем все остальные их штаты, вместе взятые. Четыреста миллионов долларов золота дали калифорнийцы Линкольну, воевавшему с Югом. Это золото помогло ему одолеть рабовладельческий Юг и пробиться в президенты. Николай Первый предал русских крестьян и казаков, загнанных туда царем насильно. В угоду испанской монархии он отозвал из Калифорнии русский гарнизон.