Об этих результатах я докладывал в Чите. Читинский Обком поставил перед ЦК вопрос о расширении моих исследований в Забайкалье, но мудрецы из Академии наук ухитрились и на этот раз дать отрицательное заключение по этому вопросу. Однако, после того, как я об этом доложил на заседании дирекции ИГН в Москве, среди них воцарилось явное смятение, и дирекция намеревалась пересмотреть свое прежнее заключение. Если мне и теперь не дадут по-настоящему работать, придется устроить всесоюзный скандал, не останавливаясь перед тем, что кое-кто из моих противников может очень серьезно пострадать.
Перед президентом Академии наук Вавиловым опять поставил вопрос об организации самостоятельной лаборатории металлогении, и лично от себя, и через партийную организацию ленинградских учреждений АН. Сейчас лед сломан, и президиум АН уже не возражает против того, чтобы расширить мой штат еще до подписания постановления Правительства.
Самое основное изменение в моей жизни за это время это то, что я перешел на педагогическую работу. По объявленному конкурсу в ноябре с. г. я был избран заведующим кафедрой полезных ископаемых Ленинградского университета. Сейчас занимаюсь педагогической работой с наслаждением…
18 декабря 1950 года».
И вдруг эти телеграммы Петру Михайловичу от Татьяны Васильевны — жены Ю. А. Билибина, одна за другой: «Юра дома болен гипертонией шлет привет», «Болезнь осложнилась параличом сейчас уже ходит Речь разум полном порядке Марте апреле начнет работать Шлем привет — Билибины».
1 апреля 1952 года снова тревожная телеграмма «Здоровье резко ухудшилось положение тяжелое Билибина», а 5 мая из Ленинграда сообщили: «4 мая 5 часов 20 минут утра скончался Юрий Александрович Билибин».
Наедине с памятью
За окном кружились крупные хлопья снега, завывала вьюга. Сергей Дмитриевич выключил радио — так лучше думалось.
Вспомнились годы молодости, время поисков и открытий… Тяжелые дни испытаний, когда — уму непостижимо! — не у дел оказались кристально честные В. П. Бертин, Д. Н. Казанли… И счастливая новость, которая — он в это твердо верил — должна была обязательно придти — друзья снова в строю…
Вспомнилась встреча в Москве и с Вольдемаром Петровичем, и с Митей Казанли, и с Николаем Владимировичем… Нет, Москва не удержала ни В. П. Бертина, ни Д. Н. Казанли. Их снова потянуло на бродяжью жизнь. Верхоянск, Забайкальск, Заамурье. Дарвазское ущелье в Таджикистане, — где только не побывал после Вольдемар Петрович! На всем поездил: и на собаках, и на оленях, и на лошадях, и на верблюдах, и на ишаках, и на самолетах летал… Сколько нашел и добыл еще золота и олова.
А каков Митя Казанли? Каким молодцом выглядел он среди колымчан, встретившихся 12 октября 1958 года в гостинице «Украина». Румянец во всю щеку, голос молодой, и все спорит забияка! Сергей Дмитриевич весь вечер не спускал с него глаз… Поразительная живучесть… Сколько энергии, какие планы! Словно и не сидел. Словно не на его голову судьба обрушивала один удар за другим: умерла дочка Виола, которую он так и не видел, умерла во время блокады Ленинграда жена-красавица Евдокия Якушева, уроженка Олы. Погибла под грузовиком собиравшаяся родить вторая жена Валентина Хохолькова, самоотверженно поддерживавшая его в дни, когда с часу на час ожидал приведения приговора в исполнение.
Четырежды Д. Н. Казанли выезжал на Колыму, испытывая судьбу и отдав изучению богатств северного края более двенадцати лет жизни, чуть не умер от цинги, чуть не заблудился и не погиб в тайге. В каком ужасном виде привезли его тогда на фельдшерский пункт Утиной…
За сто километров пешком пробирался в детский дом, откуда на себе унес дочку Таню.
Сибирь, Киргизия, Казахстан. Комнатушка и в ней — трое, он, Митя Казанли, умевший весь отдаваться работе и совершенно беспомощный в устройстве личного быта, и — дочки Лариса и Таня. В степях и горах Казахстана раскрылся его удивительный талант ученого. Это был и раб, и гладиатор науки, из той же, билибинской породы.
Горькое чувство овладело Сергеем Дмитриевичем. Почему так легко и охотно поверили вздорным наветам и забыли о том, как Митя еще мальчиком рвался с матросами штурмовать Зимний, подростком работал на орудийном заводе для Советов и добровольцем с мамой ушел воевать против Юденича… Больно, когда человека терзают враги или по неосторожности он сам ранит себя, еще больнее и горше, когда ему перестают верить и заставляют умываться своими слезами и своей кровью. Кому и ради какой цели все это понадобилось?