А на проверке новый «специалист» такой дубиной оказался, такую околесицу понес, что у старателей от хохота животы просквозило. Эрнст, Сергей, Степан Дураков да любой рабочий понимал в старательском деле куда больше его. И пришлось Вольдемару Петровичу, чертыхаясь, пойти на такое паскудное дело в тайге, как создание комиссии и расследование. Лысый бородач не стал отпираться. Признался — геолог он «липовый», но все же какое-то время в геологической партии работал трудягой. Так что «представление имеет…»
— Ах, с-собака! — возмущался Эрнст.
Согласен, действительно, ему вроде бы сподручнее рубить и отпускать мясо в лавке, однако категорически запротестовал против попытки лишить его высокого оклада.
— У меня договор… В Москву пожалуюсь!
На него махнули рукой. Вскоре, однако, он проворовался на мясе и ушел с приисков «по собственному желанию».
— Будут у нас и настоящие геологи. И, говорят, даже очень способные, — успокаивал тогда старателей Вольдемар Петрович. — Ученый Обручев рекомендует, ему-то верить можно. Вот называют Билибина Юрия Александровича. Из древних служилых пошехонских дворян, вместе с отцом в Красной Армии был. Если стоящий геолог, то пусть ведет родословную хоть от сатаны. Лишь бы нам дело поставил по науке. Вот ты, Серега, — сын военного священника. Колчак из тебя хотел верного царского слугу сделать… Ну и что? Переварился в нашем рабочем котле к стал рабочим человеком! И ты Эрнст, не форси перед ним пролетарским происхождением… Хорошего, настоящего друга на таежной тропе встречаешь так же редко, как самородок золота. Запомни, хороший друг — на всю жизнь. Опирайтесь друг на друга, помогайте друг другу — и тогда вас сам черт не устрашит. А приедет Билибин, не вздумайте его разыгрывать, как этого лысого пройдоху Ивлева. И вообще, поменьше мату, поближе к пролетариату!
Ну, проглядел кто-то в Союззолоте, так кто же не ошибается? Зато каких других хороших специалистов прислала к нам Москва. Возьмите Юрия Каспаровича Краукле. Вы думаете, почему он такой всегда ровный, спокойный и на все наши трудности посматривает с иронической улыбкой? Потому что бывал в еще более трудных переделках, почти двадцать лет отработал на Ленских золотых приисках. А техник Александр Александрович Недвецкий?
Старатели дружно и разноголосо зашумели. Да, согласились все с Бертиным, таких бы побольше… Александра Александровича уважали все, а в глазах Сергея Раковского он был таким же героем, как и Вольдемар Петрович. Выходец из Белоруссии, А. А. Недвецкий в 1905—1907 годах работал матросом на Западной Двине, бунтовал, служил на флоте, бежал оттуда, отсидел семь месяцев в тюрьме, устроился на Путиловский завод, собирал деньги в фонд большевистских газет «Правда» и «Звезда». В 1917 году вступил в партию. Демобилизованный из армии, Александр Александрович добровольцем ушел на Красный флот, командовал кораблем «Республика» и первой группой 2-го отряда больших кораблей. В 1919 году во главе отряда штурмом брал крепость Красную Горку, где белогвардейцы подняли мятеж, и в бою получил тяжелое ранение. Без ноги он механиком устроился в Черемховском бассейне, два года проработал дежурным механиком на Волховстрое. Его рассказы о Ленинском плане ГОЭЛРО и Сергей, и Эрнст, и старатели слушали, как дети слушают удивительную сказку-быль. На Алдан он приехал главным механиком комбината, сколотил крепкий коллектив монтажников и при сборке паровых и электрических драг показывал чудеса. Позже его за это наградили орденом Ленина.
У Вольдемара Петровича и Александра Александровича Сергей учился простоте и скромности, умению экономно и только на хорошее дело расходовать свою силу и энергию.
Вспомнил Раковский и свою первую встречу с Юрием Александровичем. Миновав завалы, по тропе, в сторону Сергея, неторопливой походкой поисковика, с остановками и опробованием породы молоточком, шел высокий человек с огненной бородой. Бросились в глаза кожаная куртка — явно нетаежный наряд, бледное лицо, прямой нос и высокий лоб. Инженерный головной убор с трудом прикрывал медные завитки чуба.
— Спеца какого-то несет… — подумал было Сергей.
Бородатый человек размахивал руками, мурлыкал что-то себе под нос. Значит, в настроении. И то хорошо. Куда приятнее видеть улыбку, чем угрюмые глаза. Подошел, поздоровался и запросто отрекомендовался:
— Билибин, Юрий Александрович… А вы — Сергей Дмитриевич?
И с первых же коротких вопросов и по тому, как молодой бородач рассматривал шурф, породу и составленную Сергеем карту, Раковский понял — перед ним настоящий геолог.