— Это удивительно… Но, если посмотреть с другой стороны, — женщина очень понимающе улыбнулась и пожала плечами, — в этом нет ничего удивительного.
— Почему Вы так думаете, мадам Имани?
— Когда сердца тянутся друг к другу, если эта тяга чиста и взаимна, может случиться что угодно. Возьми мои слова на веру, ведь я пожила на этом свете достаточно долго и знаю, что когда чувство настоящее происходят чудеса.
— Тоже самое сказал его друг, когда уговаривал попробовать. А год спустя мы уже общаемся два раза в день так, как будто никогда и не расставались. — Мишель заерзала на месте. — Удивительно — год назад мы едва улавливали друг друга, а теперь говорим как по телефону. — Она улыбнулась. — Странное чувство, как будто Тед говорит внутри меня, я слышу его голос в своей голове как свои мысли. А он слышит мой в своей. Мы как…
— Одно целое. — Улыбнулась женщина. — Поверь мне, милая, все в этой жизни происходит неспроста и неслучайно. Любое маленькое происшествие это начало целой истории, целого потока событий.
— Да, ведь после нас нашлись еще, такие же люди.
— Но вы были первые. С вас все началось.
— Знаете, у меня такое чувство, что мы были первыми, кто заговорил об этом. Если бы не друг Теда, если бы он не настоял на проверке, наверно мы бы так ничего и не знали.
— Зато теперь, благодаря ему мы построили этот сад и разговариваем с другими убежищами.
— И это удивительно. — Мишель посадила последний саженец и обильно полила остатками воды новую грядку. — Мы смогли связаться с Амстердамом, Москвой, Лондоном, Мичиганом и еще с кучей городов. Мы нашли способ общения, который не смогут оборвать враги, и теперь мы можем обмениваться накопленным опытом.
— Да-да, я слышала. — Негритянка сложила руки на груди. — Господи, когда я вижу, как люди собирают эту бомбу мне становится страшно!
— Они верят, что у них все получится. Американцы рассказали нам, как можно уничтожить Маркор и мы хотим попробовать.
— Может быть ты и права, дочка. Я отжила свой век, а вы еще молоды. У вас должен быть шанс на другую жизнь. Я повидала все, и гонения на чернокожих, голод, безработицу. Я успела хлебнуть этой жизни столько, что когда мне пора будет в последний путь, я не захочу еще одной ложки. Но вам… вам стоит побороться за свою жизнь.
— Да, — уверенно сказала девушка, лучезарно улыбаясь, — мы теперь знаем пришельцев намного лучше. Спасибо молодому ученому из норвежского убежища. Может быть со временем, мы найдем способ бороться с ними напрямую.
— Будет лучше если я не доживу до этого. Мое сердце не выдержит этой картины. Война не женский удел. Мне хорошо здесь, с растениями. Они спокойные и нежные. С ними забываешься.
— Согласна. Я тоже не собираюсь идти на поверхность и размахивать оружием. Просто хочется зажить нормально, без оглядки. Не бояться выходить на улицу и смотреть на небо…Сейчас мы можем общаться. Кто знает, что произойдет завтра?
Тело осторожно опустили на койку. Одна из девушек-медсестер скатала старое полотенце валиком и положила под голову. Другая приложила марлю к страшной ране на животе, третья попыталась обработать рану на лице второго потерпевшего, который стоял рядом, но он только отмахнулся. Девушка растерянно глянула на доктора Беверли. От сделал знак головой и подошел к лежащему на кровати.
— Как его состояние? — Спросил человек средних лет, стоящий у входа. Он опирался спиной о дверной косяк с очень суровым выражением на лице.
Беверли приподнял окровавленные лохмотья одежды и внимательно осмотрел рану.
— Ранение проникающее и очень глубокое. — Минуту спустя сказал доктор. — Мы обработали ее, но лучше наложить швы.
— То есть жить он будет?
— Эм, да.
— Хорошо. — Человек с суровым лицом выпрямился и направился к кровати. — Значит он будет с нами когда я буду надирать ему задницу!
— Ксандер, — внезапно заговорил раненый, — я готов выслушать все, что ты хочешь сказать! Я буду слушать внимательно и обещаю, заметь, обещаю ничего не говорить! Быть тихим как мышка! Только пожалуйста, — его взгляд упал на доктора, — пусть он уйдет! Иначе я задушу его своими же кишками!
Доктор открыл было рот, чтобы высказать возмущение подобным хамством, но поднятая вверх рука остановила его.
— Выйдите все. — Скомандовал он. — А ты, Коди, — парень с кровью на лице не успел ретироваться, — будь добр, задержись.
Наступила неловкая пауза, во время которой были слышны шаги уходящих, да разгневанное бормотание доктора Беверли. Наконец стало тихо.