— Считаешь, что он сумасшедший? — Пробормотал молодой человек, не обращая внимания на листок.
Доктор нетерпеливо вздохнул.
— Нет, просто у парня поехала крыша, так тебе понятней? Я видел такое, когда стажировался в военном госпитале. Поверь, нужно действовать сейчас, а то в один прекрасный день, ты проснешься от того, что он будет бегать по коридорам и палить во все стороны… Возможно, что ты даже и не проснешься… Так что на, — он настойчивей протянул лист, — действуй.
Макс посмотрел на листок, взял его, неохотно поднялся на ноги, подошел к одной из полок и стал рыться в пакете с лекарствами. Но остановился и снова повернулся к доктору.
— То есть, ты считаешь что он — псих?
— Ну что ты заладил?! — Доктор лениво встал из-за стола, прошел вглубь комнаты и улегся на койку, для осмотра пациентов. — Его контузило, сильно швырнуло о камни взрывной волной, на его глазах погибла вся его родня, чего ты от него хочешь? Это абсолютно нормальное явление, когда человек, у которого мозги пережили сильную эмоциональную и физическую встряску, начинает выдумывать всяких ангелов и эльфов. Попьет таблетки, отвлечется, увидишь — через месяц будет совсем другим человеком. Сейчас он какой? Унылый, скучный, ни с кем не общается, худеет, бледнеет, так и совсем с катушек слететь не долго.
— Ясно. — Макс вздохнул и принялся перебирать коробки с лекарствами. — Просто… ты наверно тоже запишешь меня в психи, хотя у меня не было контузии и любимой девушки, да и вообще выгляжу я неплохо и хорошо питаюсь…
— Ты о чем это?
— Да о том, что вчера вечером я слышал свою мать.
— Простите… все… провалилось.
Этого ответа Генерал и ждал, но в глубине своей вымуштрованной души надеялся услышать другое.
— Что именно произошло?
— Как Вы… как Вы и… приказали. — Шептал окровавленный человек, в растрепанных лохмотьях, бывших некогда военной формой. — Мы… мы продвигались в сторону Амстелвена, к… к, а-а-а-а-а!!!!! — Человек закричал, прижимая окровавленную руку к развороченному животу.
— Верманд! — Рявкнул генерал. — Обезболивающее! И воду!
Все это было у Верманда с собой. Молодой человек точным движением вколол шприц в обагренную кровью шею, промыл водой громадную рану в левой части живота, и пустил тонкую прозрачную струю в рот потерпевшего, пока военный осторожно приподнял его голову за подбородок. Все это Бенедикт сделал с точностью автомата, что не мог не отметить Генерал, правда про себя.
Солдат сделал несколько жадных глотков, закашлялся, кое-как справился с дыханием и, чувствуя что боль уходит, попытался продолжить:
— Напал… небольшой отряд… Их было двое, наверно… дозорные… Пришлось вступить в сражение…
— И? — Генерал терял терпение. — Что с излучателем? Он сработал? Отвечай!
— Тише. — Попытался вмешаться Бенедикт. — Он в ужасном состоянии.
— Не лезьте, профессор! — Прошипел военный, едва не бросившись на ученого. Резким движением он приблизился к Верманду так, что кончики их носов невольно коснулись друг друга. — Это мое дело и мой солдат!
— Сэр… — прохрипел боец, а генерал вновь подскочил к нему, упав прямо на колени, — излучатель… излучатель действует. — В глазах военного вспыхнул настоящий пожар радости и удовольствия. Он протянул руки, словно собираясь расцеловать раненного человека, а потом вскочил на ноги, издавая радостные возгласы и чуть ли не пританцовывая на месте, чем шокировал всех собравшихся, кроме молодого ученого. Бенедикт склонился над солдатом, который жадно хватал ртом воздух, пытаясь еще что-то сказать.
— Генерал! — Командные нотки в голосе ученого заставили военного прийти в себя. — Вы не подумали, если оружие действует, то почему он в таком виде?!
Этот вопрос действительно не мог пробиться в мозг человека, опьяненного радостью приговоренного, которому на эшафоте вдруг даровали жизнь.
— Излучатель действует… — зашептал умирающий солдат, — но только не на них… Мы все видели… Импульс был… послан, но… с ними ничего не произошло… Их броня как будто… оттолкнула удар… А когда они… начали стрелять… Святая Мадонна! — воскликнул вдруг солдат, опять хватаясь за свои раны. — Алвин! Даниэль! За что ты… забрала их! — Из окровавленной груди вырвались нечеловеческие крики. — Почему ты позволила этим червякам копаться в их кишках?! Отбросы! Мы все отбросы! Проклятые! Вшивые сволочи! О Боги, мои дети! Неужели их внутренности окрасят чертов полосатый флаг?! Изуверы, негодники, подлецы! Ненавижу вас! Я взорвал вашу машину и как красиво вы грохнулись на землю! Как вы кричали! Уроды! А на том свете я взорву ваших детей! И вы не сделаете больно!!! Мама! Мамочка!!! Мамочка, спаси меня!!! Мама!!! — Крик внезапно оборвался, ярко-зеленые глаза стали совсем красными от разорвавшихся сосудов и медленно закрылись, вместе с перекошенным ртом.