Дешифрирование на стойбище закончили, увязали спальные мешки, начали снимать палатку. В это время на поляну выскочила из зарослей их любимая собака с раздирающим лаем и визгом, за ней следовала свора волков с раскрытыми зубастыми пастями. Окровавленная собака мчалась к палатке. Разъяренная стая приближалась к студенткам, оставалось метров сто.
Ирина схватила свое ружье и начала целиться в скачущую свору волков. В сегменте прицела все мелькало, прыгало. Прогремел выстрел, второй, волки развернулись и мигом исчезли в лесных зарослях. На густой траве, судорожно дергаясь, распласталась застреленная любимая собака. Долго студентки горевали, затем с почестями ее похоронили на крутом берегу речки.
Закончилась практика, вертолет вывез девушек из тайги, и они уехали в Москву. Все материалы по дешифрированию я проверил и отправил в экспедицию на дальнейшую обработку, по этим материалам в камеральном производстве готовили новую топографическую карту многоцелевого назначения.
Полевые работы закончились, все бригады отправлены в экспедицию. Мне оставалось оформить некоторые документы в сельсовете, поэтому я находился в ожидании председателя сельсовета, который задерживался в Иркутске. В это время мне приходит радиограмма из экспедиции от главного инженера, который настоятельно требовал выяснить на местности отдешифрированную студентками избушку в тайге, которую они подписали «медвежья землянка», а нарисовали ее на фотосхеме условным знаком охотничьей избы. Мне очень не хотелось идти в тайгу, тем более уже припорошил снег, но в то же время я обвинял себя, что, принимая материалы, не обратил внимания на эту странную запись. Мы часто наносим на карту избы в тайге фамильные, например: изба Лыковых, изба Иконниковых и т.д., которые принадлежали конкретным людям, и об этом знали в ближайших селениях и в сельсовете. Назвать избу медвежьей землянкой — такого у нас не было. Я в первую очередь пошел к охотнику Илье Саганову, но он в этом урочище не бывал.
Мне удалось уговорить Саганова обследовать эту землянку. Отправились мы с ним вдвоем. К моему удивлению, он не взял собак, объяснив, что сейчас рано убивать соболей, белок, их шкурки еще не принимают, а медведя тоже нельзя сейчас трогать, он еще не впал в дремоту, можно спугнуть, и он превратится в опасного шатуна. Идти по тайге, которая погружается в зимнюю снежную спячку, не очень приятно. С ветвей деревьев сыплется снег за шиворот, вся одежда становится влажной. Такой период, когда в валенках идти сыро, а кирзовые сапоги промокают, и мокрые ноги, хлюпая в разбухших сапогах, постоянно мерзнут.
Тропа, проложенная по берегу реки, была хорошо протоптана, поэтому шли быстро. Через речку брести не пришлось, огромнейшее дерево, упавшее поперек реки, служило хорошим переходным мостиком через горную речку. Пересекая маленький ручей, впадающий в реку, обнаружили, что он перегорожен тальниковым забором. Вокруг валялись тухлые хариусы. Илья разломал изгородь, проклиная тех людей, которые ее сделали. Саганов продолжал: «Сволочи, если даже перегородили речку, набрали рыбы, но, уходя-то из тайги, нужно разгородить, ведь рыба гибнет, ни себе, ни людям».
Землянка оказалась очень древней, она была сооружена на крутом склоне, в густых зарослях. Илья указательный палец приложил поперек своих губ и жестами руки стал показывать мне на то, чтобы я срочно уходил назад, он тоже осторожно стал спускаться к речке. Мне удалось рассмотреть, что проем входа в землянку был замурован густыми ветвями и сучьями. Охотник объяснил мне, что медведь облюбовал очень хорошее место для берлоги.
Мы потихоньку, незаметно постарались исчезнуть незамеченными. На следующий год Саганов мне поведал, что зимой он с несколькими охотниками и с собаками застрелил в той землянке медведя, он оказался невероятно больших размеров, очень старый и по охотничьим соображениям перезимовал в этой землянке не один десяток лет.
Нивелир в берлоге
Начальник экспедиции О.А. Дроздов вручил мне тревожную радиограмму с текстом: «В медвежьей берлоге, за перевалом, найден нивелир». Я с прочитанной шифровкой направился на радиостанцию, начальник радиостанции В.Г. Бархатов мне сообщил, что радист азбукой Морзе передал этот текст и отключился, следующий сеанс радиосвязи будет завтра, в десять часов утра. Я, расстроившись, разыскал шофера и сообщил ему, что завтра, в шесть часов утра, выезжаем на базу партии. Базу партии мне удалось разместить в центре объекта работ, в 400 километрах от экспедиции, в старинном селе Верхне-Усинском, расположенном в предгорьях Саянских хребтов. Дорога туда очень сложная, проходит через Саянские хребты, на перевале, даже в жаркий летний период проезжаешь в окружении снежных массивов. Обычно это расстояние до базы партии удается проехать за десять-двенадцать часов. Дорога узкая, обогнать впереди идущую машину приходится только на заправочных станциях и в деревнях, а их здесь всего шесть. Дорога на преодоление Саян проложена в виде зигзагообразных петель, которых здесь насчитывается восемнадцать.