Женщины также начали чаще перебираться в города для работы на фабрике. Некоторые находили средства для достижения финансовой независимости (хотя одновременно лишались покровительства со стороны патриархального семейства) и могли заниматься деятельностью, недоступной для них ранее [Engel 1994]. Более того, возраставшая политизация рабочего класса затронула и женщин-рабочих. Несмотря на неоднозначное и даже враждебное отношение со стороны мужчин-рабочих, женщины все чаще принимали участие в рабочем движении, набиравшем силу в России конца XIX – начала XX века [Glickman 1977:63–82]. Барбары Клемент утверждает:
…женщины из всех слоев российского общества активно вовлекались в социальные и политические потрясения, сопровождавшие вхождение России в современный мир… и нестабильность, вызванная быстрыми социальными переменами, вызвала более сильное, чем раньше, противодействие патриархату [Clements et al. 1991: 8–9].
Также важно понять, что, хотя российский патриархат во многих отношениях напоминал западный, существовали значительные культурные различия в сексуальных обычаях и взглядах. Что особенно важно, как показывает Лаура Энгельстайн, русское общество не было пропитано чопорными викторианскими ценностями: «Викторианские представления о сексуальных приличиях и опасностях были поставлены под сомнение еще до того, как успели укорениться» [Engelstein 1992: 3–4]. В дореволюционной России не было и строгой нормированности семейной жизни. Она только начала проникать в высшие слои российского общества в конце XIX – начале XX века. Тем не менее она не укрепилась и не заняла господствующей позиции в русском мировоззрении, в отличие от западноевропейского, и оказала малое воздействие на низшие социальные слои, составлявшие подавляющее большинство населения России.
Образ сильной женщины
Другой важный фактор, обусловивший появление в России большого количества женщин-солдат: в русской культуре издавна господствовал образ сильной женщины. Восхищение сильной женщиной подтверждается множеством свидетельств. Как поясняет Вера Данэм, «русское понимание женственности примечательно тем, что в нем присутствует ощутимый мотив», который «превозносит сплоченность и силу женщин на разных исторических этапах и в различных классовых обстоятельствах» [Dunham 1960: 462]. Образ сильной женщины издревле пронизывал русский фольклор, о чем свидетельствует частое появление в нем «амазонской» темы. Былины и народные баллады восхваляют могучих «богатырок» и дев-воительниц, способных одерживать верх над мужчинами. Например, в одной былине Илью Муромца, величайшего русского эпического героя, побеждает собственная дочь. Историк Дороти Аткинсон указывает:
Народная литература сохранила целый ряд героинь-воительниц, так называемых полениц — вероятно, созданных по образцу амазонок. Некоторые из этих могучих героинь, представляющих собой ранние русские прототипы женщин в «черных кожаных тужурках», обладали огромной физической силой. Это однозначно положительные героини, но иногда сквозь восхищение ими проступает мужская тревога [Atkinson 1991: 9].
На протяжении всей русской истории крестьянские женщины ценились, в частности, за силу и выносливость. Молодой мужик, выбирая жену, среди желательных характеристик будущей супруги ставил физическую крепость и хорошее здоровье выше, чем красоту и женское обаяние. В русской культуре получил распространение образ сильной крестьянской женщины, «бой-бабы» – энергичной и мужеподобной. Эта «бой-баба» была положительной фигурой, ей приписывались практическая смекалка, сильная воля и изрядная доля отваги и даже хитрости. Она «не колеблясь, выполнит принятое решение, как бы оно ни было трудно» [Харламов 1880: 80–81].