Лицо Михаила искажалось от боли, он бы закричал, если бы был язык, но он просто таращил глаза, из которых текли слезы. Мясник протянул язык в нашу сторону. Соня не могла на это больше смотреть и отвернулась. Мясник видел всех прибывших к нему насквозь. Он видел наши грехи, больше ничего другого, только грехи…
— Язык! — выкрикнул он. — Любимая пища Дьявола!
— Нам тоже выдернешь? — спросил я его.
— Нет! — засмеялся Мясник, бросив язык на стол. — Ваши грехи терпимы для меня.
Черти уже бросали останки тела Миши в раскаленные печи, из которых по-прежнему ужасно воняло. Мясник отвернул от нас исказившееся лицо Михаила. Я не знал, что делать и что сказать, Соня тоже. Мы находились здесь уже вечность, Михаил же проведёт в этом месте бесконечность…
— Что отвернулась, Гордыня? — продолжил говорить Мясник, глядя на Соню. — Блудница, ты отправишься дальше, там тебя ждёт твоя участь! Здесь ты мне ни к чему…
— Обо мне что скажешь? — перебив Мясника, спросил я.
— О тебе? — воскликнул он, протянув в мою сторону руку с тесаком. — О тебе? Ты наглый контактирующий, ты тоже вниманием обделён не будешь!
— Нет такого греха, — произнесла Соня.
— Поверь мне, этого достаточно! — засмеялся Мясник. — Есть категории людей, которые попадают к нам автоматически, я вижу это, Артём вспомнит свои грехи, всё вы вспомните…
Мясник снова развернулся к своему столу, где лежала голова Михаила.
— Идите на поезд, — спокойно произнес Мясник. — Идите…
— Пойдём, — сказал я Соне, уводя её к поезду, идущему дальше в Ад.
Выйдя на перрон, мы увидели, что вагоны были практически забиты людьми. Выбрав вагон, мы вошли в него. Все места были заняты, Соня повела меня в конец вагона, где мы сели на пол.
— Двери закрываются, следующая остановка «Конечная»! — несколько раз проговорил женский голос.
Двери захлопнулись, поезд тронулся. Все сидели и молчали, мы тоже. Наверное, мысли у всех были одинаковыми, все думали: «Что же будет дальше?». И когда это «дальше» наступит.
В отличие от того поезда, что привез нас на Кухню, этот был очень чистым. Не знаю, сколько мы ехали по времени, как вдруг Соня заговорила со мной!
— Почему? — глядя мне в лицо, говорила она. — Почему он называл меня блудницей и гордыней? Я ничего не помню, почему я здесь, за что?
— Все мы здесь ничего не помним, — взяв Соню за руку, ответил я. — Не переживай и не думай об этом! Всё нормально будет…
— Нормально? — одернув свою костлявую руку, выкрикнула она. — Посмотри на себя! Ты практически скелет, Артём! Где нормально?
— Знаешь, — резко ответил я ей, — ты тоже не красавица! Моего греха вообще не существует! Я тоже ничего не помню, но сижу и молчу!
Соня замолчала. Народ в поезде начал разговаривать друг с другом, поднялся гул. Звук от поезда, гул от людей, которые просто что-то обсуждали, тишины больше не было. Молчали лишь Соня и я.
— Тихо! Тихо, мать вашу! — кто-то закричал в вагоне. — Заткнитесь вы, послушайте!
— Не ори, кусок мяса! — закричал ему в ответ здоровый мужик, находившийся передо мной в пяти шагах.
Времени прошло много, но помимо этого гула слышалось что-то ещё. Соня тоже не понимала, из-за чего кричал тот человек. Мужик, который был ближе ко мне, орал на другого, я не смог этого больше терпеть. Я встал с пола и подошел к нему.
— Тебя же просят, — спокойно сказал я ему. — Помолчи немного, все помолчите…
— Да ты чего, скелет! — заорал мужик. — Сейчас двину и…
Даже в аду он вёл себя так же, как и в жизни. Даже могила его не исправила. Я не дал ему договорить, я просто хотел тишины. Я просто бил его головой о металлический поручень, а потом о стены. Крови не было, но не было уже и половины его черепа.
— Да хватит уже тебе, Артём! — кричала Соня, оттаскивая меня от этого когда-то злобного дядьки.
Он не умер, он просто валялся на полу и тихо-тихо стонал…
— Заткнулись все! — крикнула Соня, глядя на меня, она спросила уже вполголоса: — Что там, Артём? Что слышно?
— Музыка? — тихо проговорил я, затем громче. — Музыка? Это музыка!
Все слышали музыку, все в вагоне слышали её. Это был рок-н-ролл, что-то из старья.
— Рок-н-ролл! — крикнул кто-то в вагоне. — Круто! В Аду играют рок-н-ролл!
И тут меня накрыло волной, и это была взрывная волна воспоминаний! Она ударила прямо в мозг, ослепив меня и отбросив в сторону. В мою голову влетали воспоминания о моей прожитой жизни. Меня шатало из стороны в сторону, пока я не упал. Перед глазами пролетали все мои грехи и все те, кому я причинил боль, будь она физической или моральной. Эта была целая цепочка событий, как фильм про меня, и в этом фильме я был отрицательным героем. На какие-то секунды я приходил в себя и видел, что то же самое творилось со всеми вокруг. Музыка становилась всё громче, рёв гитар и стук барабанов начинали глушить. Все затыкали уши, но это не помогало.