– Это предупреждение, – оборвала его Александра, сложив на груди руки. – И это не немецкий, а латынь. «Войдя – не бойся, а побоявшись – уходи». Большего бреда я в жизни не слышала.
– Звучит как слоган из рекламы презервативов, – Андрей хихикнул и яркой вспышкой сфотографировал камень.
– Даже не могу поспорить с тобой, – губы Александры тронула лёгкая полуулыбка, и девушка поспешила спрятать ее за маской спокойствия. – Другой вопрос, что он здесь делает и с какой целью. И какой умник додумался его здесь оставить. Интеллектуальные способности этого человека просто поражают.
Звягинцева пару раз стукнула кончиком пальца по подбородку, а затем обошла камень кругом, критически осматривая его в надежде найти хоть что-то, что намекнёт ей на происхождение странной надписи. Увы, только свежий мох и поблёскивающее в свете фонарного столба золото. Ничего, что могло бы выглядеть достаточно подозрительно для намётанного взгляда Александры. Разве что…
– Войдя – не бойся, а побоявшись – уходи, – остановившись перед камнем, еще раз задумчиво протянула Александра и дотронулась до выбитых букв.
Вместо холодного камня ее пальцы ощутили тепло свежей краски. Александра распрямилась и, поднеся руку к лицу, поспешила размазать черную субстанцию по кончикам пальцев. Звягинцева принюхалась – знакомый тонкий запах пудры и маслянистая консистенция. Тот, кто поставил тут камень, определенно знал толк в женской косметике и глупых розыгрышах.
– Это жидкая подводка для глаз, – хмыкнула Александра в ответ на нахмуренные брови Андрея. – К тому же неводостойкая. Сегодня высокая влажность, и она легко смазывается. А камень притащили вот из той ямы. Она как раз от него и осталась, – Звягинцева коротко кивнула в сторону.
– Но зачем? – Андрей не отрывался от размазывающих подводку пальцев Александры.
– Чтобы отвадить от ночного похода таких, как ты, – усмехнулась девушка. – Ты задрожал, как осенний лист, едва увидел непонятные для себя слова.
Андрей насупился и уже занёс ногу, чтобы пнуть камень, но в последний момент передумал, решив, судя по всему, пожалеть свои пальцы. Парень запихнул руки в карманы и отвернулся от Александры, заставив ту в очередной раз за вечер удивиться. Нет, не поведению своего помощника, а тому, что услужливо подкинуло девушке ее сознание, выписывая слова серебристой краской.
«Хотел бы я стать маркетологом. Или основать свою фирму. Ух. Уже даже слоган придумал! Войдя – не бойся, а побоявшись – уходи! Что думаешь, Сашка?»
Александра хмыкнула и нервным движением отёрла руку о светлые джинсы. Собранные в высокий тугой хвост волосы до боли тянули кожу головы, а глаза чесались от раздражения.
Чем дальше они брели между покосивших надгробий, тем Александра больше хмурилась, нервно дёргала лямку рюкзака и сдирала облупившийся за неделю лак с ногтей. Тихое непрерывное пение, напоминавшее завывания покойников, становилось все громче, и через несколько мучительных минут резко опустившейся на кладбище тишины, воздух прорезал протяжный истеричный женский крик. Андрей дёрнулся – Александре было хорошо видно, как его лицо побледнело в полумраке ночи, – а затем в искреннем испуге сделал несколько шагов назад, бегая взглядом по окружающим его каменным плитам.
Александра поёжилась. Ей была знакома эта атмосфера неизвестности впереди, и все же даже Звягинцева чувствовала себя неуютно. Тьма вокруг давила, становилась густой и налипала на лёгкие. Дышать было не то чтобы трудно, но каждый вдох гарью оседал в носу и горле. Запах горящих спичек и полыхающего в чашах вина – голова закружилась, словно Александра уже прилично выпила, ничем не закусывая, а колени против воли задрожали.
Широкий развесистый дуб, каким-то чудом еще не срубленный оптимизаторами городского устройства и благосостояния, был достаточно удачным место для ведения наблюдения, и Александра, схватив Андрея за локоть, потащила парня в импровизированное укрытие. Голоса были уже достаточно громкими, чтобы можно было разобрать отчётливые слова на латыни вперемешку с незнакомым Александре языком, а свет от горящих факелов отбрасывал на могилы длинные уродливые тени.
Выдохнув и все еще держа Андрея рядом с собой, Александра прижалась к дереву, напряженно прислушиваясь.
Размеренное пение сменялось неразборчивым бормотанием, и тонкий слух Александры мог уловить только отрывки доносящихся фраз. Слегка выглянув из-за ствола дерева, Александра негромко выругалась – укрытие находилось слишком далеко от искусственной поляны, чтобы можно было понять чуть больше, и все же это было лучшим вариантом. Несколько человек в длинных темных плащах столпились в стороне, взволнованно перешёптываясь, пока облачённая в белое фигура размеренно перелистывала страницы потрёпанной толстой книги.