— В США такие разговоры, как показывает мой опыт, возникают постоянно. Мне кажется, что главная цель этих кампаний — выбить побольше денег из Конгресса и вести более активную разведку против России. Другого объяснения у меня нет. А что касается усиления активности, то российская Служба внешней разведки всегда работала активно, целеустремленно, с полным напряжением сил. Поэтому говорить о периодах какого-то спада или подъема не приходится. Главная наша задача — своевременно выявить внешние угрозы национальным интересам и безопасности России и информировать о них руководство страны. Ясно, что эта работа должна вестись постоянно.
Можно сказать, что за последние годы спектр этих внешних угроз значительно расширился. Это обусловлено целым рядом внешних и хорошо известных внутренних факторов. Соответственно возросли востребованность и значение информации разведки.
И еще одна причина разговоров об усилении активности наших спецслужб. Они всегда звучат громче в периоды охлаждения двусторонних отношений, появления определенных проблем. ЦРУ, повторюсь, тоже работает по России активно и без пауз.
КОМУ ЗДЕСЬ ТАЙН НА $30 ТЫСЯЧ?
Имени моего собеседника называть не имею права. Скажу только, что он старший офицер, работает в штаб-квартире Службы внешней разведки в Ясеневе. Наша беседа была откровенной, и я задавал ему житейские вопросы, ответы на которые не найти ни в одном интервью высокопоставленных мастеров шпионажа.
— Как рассказывал мне один из ваших коллег, раньше несли пакеты с чертежами субмарин и оставляли их в прихожей нашего консульства в Нью-Йорке. Но теперь, видимо, желающих поделиться с Россией секретами днем с огнем не найдешь?
— Очередей, конечно же, никогда не было и не будет. Случай с консульством — хрестоматия. Действительно, во время войны некто регулярно подкидывал конверты с секретной информацией в советское генконсульство. Что объяснимо: верили в нашу общую победу над фашизмом, помогали ее приблизить, а вот открываться, вступать в личный контакт с русской разведкой желания, по понятным причинам, не возникало. Закончилась война, и эти бесплатные подарки прекратились.
— Вы так и не узнали, кто же их преподносил?
— Нет. Да наши предшественники, по-моему, к этому не очень и стремились. Приходил в генконсульство человек, оставлял у дежурного пакет и молча уходил. Что до «добровольцев», то они пока не перевелись.
— Чему же эти люди симпатизируют?
— Скажем так: каким-то своим представлениям о России. Есть такая категория людей и сейчас. Они приходят сами. Другое дело, что их немного. Заглядывает и иной народен. Открыто говорит, что согласен работать за высокое материальное вознаграждение. Некоторые даже торгуются: если хорошо заплатите, будем давать информацию поценнее.
— А поимка Эймса? Или последние суды над Николсоном, Питтсом — они не отрезвили?
— Никаких комментариев по поводу Николсона и Питтса. Но работа наша ведется сегодня на реальной материальной основе. В мире знают, что мы хорошо платим. Возьмем, скажем, дело Эймса. Ведь он получил полтора миллиона долларов за помощь.
— Два, как писала американская пресса, и, что еще важнее, пожизненное заключение без права на последующее смягчение приговора.
— Огромные цифры «гонораров», которые тиражируют газеты, некоторых наводят на мысль: почему бы и мне не попытаться? А народ, стремящийся быстро и крупно заработать, о последствиях задумывается лишь изредка. Иногда людей чуть не за руки держишь. Потому что как появляются деньги, так ему сразу надо и дом, и машину немыслимую, и жену-транжиру обеспечить.
— Это типично американская торопливость? Или англичане тоже падки?
— Да все человечество одинаково. Поэтому в любой стране нам приходится агентов сильно ограничивать. Получать — получай, но не бросайся же так деньгами. Они тебе пригодятся, когда на пенсию уйдешь. Тогда пожалуйста.
— Правда ли, что Эймс и засыпался на этих безумных тратах?
— Это байки. Я в них не очень-то верю. Насколько мне известно, идею о непомерных тратах сам Эймс полностью отвергает. «Загляните на стоянку машин около ПРУ — там таких автомобилей, как у меня, полно. Посмотрите, в каких домах живут сотрудники. Мой ничуть не хуже и не лучше». Эймс уверен, что траты не причина. Видимо, подозревает, что где-то его предали, где-то сам наследил.