Хотите, отвергайте эту мою гипотезу, но три других довода об усилении роли разведки в эпоху разоружения уж, пожалуйста, примите. Если и происходит политическая разрядка, то конкуренция в промышленности, технологии от этого никак не угасает. Тут разведка имеет шанс принести своей стране неоценимую пользу. У нее в распоряжении специальные средства, которыми никакие промышленники не располагают.
Третья причина — не прекращающийся никогда терроризм. Смешно надеяться, будто с потеплением его угроза уменьшается. Да посмотрите, что происходит сейчас в государствах Средиземноморья. Какие противоречия и насколько несхожий образ жизни у стран богатых и нищенствующих. Имею в виду не только Алжир, но и некоторые южные государства. Но вот отпор террористическим актам обязана давать не бессильная в этой борьбе полиция, а конечно, разведка. Ведь террористы совершают преступления не уголовные — ясно, что политические.
И, наконец, последняя, четвертая причина. В период детанта всем соперникам и союзникам, в процесс вовлеченным, необходимо иметь сведения о главных участниках. Что намереваются предпринять премьеры и президенты? Кто они, люди, от которых зависит ход истории? Позволят ли ситуация, здоровье, окружение оставаться наверху, или их уже поджимает иная команда? Западу, например, полезно заполучить данные о завтрашней программе вашей внешней политики; Россия не прочь ознакомиться с намерениями американского президента и его людей. Анализ полученных данных позволит разведке представить свои четкие выводы.
— Мсье Марион, вы действительно серьезно считаете, будто обстановка у нас дома поддается анализу? Мы сами без всяких ваших агентурных сетей настолько запутались, что уже и не знаем, чего же хотим. А вы пытаетесь предугадывать, прогнозировать. Поддается ли анализу хаос?
— Я бы рискнул заявить, что сейчас прогнозы выстраивать легче, чем раньше. Анализ вашей ситуации, не обижайтесь, прост. В экономике положение тяжелейшее, глубоко затронувшее почти всех граждан. Вторая проблема — мозаичность народов. Я бы сравнил у вас случившееся с Францией 1947 года. Страна была экономически разорвана из-за небезрезультатных усилий нацистской Германии, Советского Союза, французских коммунистов. Морис Торез с товарищами поощрял болезнь экономики и рассчитывал вызвать взрыв, спровоцированный отчаянием. Американцы ситуацию просчитали точно, придя на подмогу с планом Маршалла. Вложили деньги в экономику, чтобы дать той выжить. Запад может проделать похожее для вас. Надо выработать механизм помощи. Следить за тем, чтобы она попадала в нужные руки, за эффективностью, доводить до момента, когда вложенное оборачивается конечным результатом. Контроль — строжайший. Но вот что я вам скажу: у Запада нет выхода, кроме как помогать. Понимаете? Нет выхода! Иначе взрыв. Если даже помощь сразу не приведет к ожидаемым улучшениям, поддерживать надо. Влияние и взаимосвязь России с миром таковы, что российская беда полностью нарушает мировой баланс.
— Мы незаметно перешли к чисто советским темам. Что, если продолжить тему о нашей секретной службе пол названием КГБ? Теперь она распалась на несколько разных структур с различными названиями. В России сейчас немало убежденных в их бесполезности. Говорят, изжила себя, запятнала. Разведчики оправдываются, давая понять, что и благодаря их разведданным, или, по-простому, промышленному шпионажу, советская индустрия в свое время не развалилась — не разрушилась и даже кое в чем добилась лидерства. Что на все это скажете?
— Позволю себе ремарку. Насколько осведомлен, КГБ, помимо разведывательных действий, исполнял раньше и обязанности политической полиции, подавляя и выслеживая диссидентов. Все же западные разведслужбы ставят принципиальной задачей деятельность вне пределов собственной территории. Отрицательные оценки общественным мнением деятельности КГБ я понимаю как обсуждение той, внутренней функции: люди говорили «нет» политической полиции. Прежняя роль КГБ вела к регрессу. Вспомните хотя бы ГУЛАГ. Однако за границей КГБ работал абсолютно идентично нашим секретным службам. Действовал в интересах своей страны всеобъемлюще.