- Не будите его. Быть может, сейчас ему снятся ответы на все наши вопросы.
Утро. Полноватый мужчина бесшумно двигался по коридорам полицейского участка. Поворот ручки, и Бельмонт с Фантари вошли в кабинет главы полиции города Найяд. Огромный мужчина в смокинге, сомкнув пальцы, остался ждать у двери.
Сонные, разбитые богатством начальники ежились в креслах. Кое-где виднелись истинные хранители порядка: бодрые и готовые к работе, с легким сожалением и предчувствием в глазах - во что превратились их руководители и чем они могли стать в скором времени. Фантари удовлетворенно уселась на свободное место и принялась пересматривать никому не нужные документы, Бельмонт же устроился в кожаном кресле.
- Итак, все в сборе, - начал глава.
- Рэй Бюрн! - Сухой монолог о статистике наркомании в Найяд и округе. Замечания. Рыбьи глаза и сонные взгляды. Маски, мимы.
- Патрик Су! - Главный по грабежам. Хриплый голос скрежетал об ограбленном магазинчике. О частных кражах. И снова пудрой скрывают взгляды. Вдумчивой помадой замазывают зевки.
- Джон, Орт, Вильям... Лилит Фантари! - Какой-то мелочный бред, даже на секунду не задержавшийся в мыслях присутствующих. Но она этого не замечала.
- Бельмонт! - Мужчина не встал, как остальные, а лишь перевел взгляд на главу.
- Ну, что скажите?
- Разве Сэльмус не сдал отчет? - Детектив переглянулся с коллегой, уже выступившим ранее.
- Мне интересно ВАШЕ мнение, - не унимался глава, - что ВЫ думаете насчет этого?
- Сильно ли на вас давит общественность?
- Порядком, а что? Есть какая-то связь?
- Дело в том, что будет совершено еще где-то 3-4 убийства, после чего наш маньяк сам покончит с собой. У некоторых в ушах зазвенело, полузакрытые глаза начали медленно раскрываться, кровь в сосудах быстрыми толчками вошла в обороты, учащая дыхание. За дверью послышался зычный смешок. Их удивил не факт неотвратимой смерти еще кого-то, а то, с какой уверенностью это заявление вылетело из уст Бельмонта. Глава хотел было что-то сказать, но осекся, встретившись с ним взглядом. Определенно, этот человек потому и улыбался так лукаво, что продал свою душу, ведь ни разу, ни разу его высокопарные заявления не промахивались!
- Ну, - следователь встал - я все сказал. До новых жертв.
Фантари подорвалась за ним, чуть не опрокинув свой стул. Собрание объявлялось закрытым.
Девушка смотрела вслед двум удаляющимся мужчинам, слушая гулкое эхо их шагов. Интересно, почему Джеймс всюду таскается за ним? Это была очень странная парочка, к которой Фантари никогда не подобраться. Вот, за поворотом скрылись серые натянутости их спин. И как-то опустело в мире.
***
- Учитель, почему ты не ешь?
- Пища мне больше не нужна.
Маленький мальчик допил похлебку, обхватил руками израненные коленки и уставился на танцующие языки пламени. Сучья так приятно потрескивали. Но тяжесть в груди не исчезла. Наоборот, будто стало еще больнее, еще невыносимее. Он посмотрел на учителя - тот устало вглядывался в окружающую их тьму, словно ждал кого-то, но никто не приходил.
На сегодняшней горе дул сильный ветер, играя с их рваными накидками и волосами. Учитель долго смотрел на звезды, пока наконец не обернулся:
- Это шестая ночь от полной Луны. И сегодня у тебя будет первое настоящее испытание. Есть способ, - тут учитель достал острый камень, найденный им однажды где-то у прибрежных скал, - полностью очиститься. Ты узнаешь его, если тебе достанет смелости сделать то, что я скажу.
Мальчик напрягся. Сердце разрывалось на части.
- Я готов, учитель.
- Хорошо, - он облегченно улыбнулся, - ты помнишь, что я тебе говорил, когда ты спросил о моей смерти?
- Вы сказали, что все самое важное всегда будет со мной, и что этого у меня никому и никогда не отнять.
- Верно... Когда мое сердце перестанет биться, обложи меня ветками и подожги, а затем подымись и пой песню о неуязвимости духа.
После этих слов учитель чиркнул себя по горлу. Кровь брызнула на голый камень, он пошатнулся и упал. Ни хрипов, ни бульканий мальчик не слышал. Его учитель умер под завывания ветра.
В детских слезах отражалось оранжевое марево. Учитель сгорал как солома, и по воздуху поплыли печальные аллоановские напевы. Со временем, когда вершину затопил запах жареного человека, стало как-то неуютно. Мальчик оборачивался, вглядываясь в тревожащую его темноту. И вот оно: все нарастая и увеличиваясь, мнимое ощущение присутствия переросло в реальный звук. С визжаньем и рыками воздух подернулся рябью. Животные звуки слились воедино в некий утробный гул, из которого можно было вычленить слова. Но мальчик не знал этого языка. На свет огня выплыли субстанции, не имеющие формы, дрожащие на ветру. И бросились прямо в костер, разбрасывая угли и переворачивая, тормоша и изгибая тело наставника. С ужасным чавканьем они отрывали куски мяса и размалывали кости, демоны швыряли изуродованное тело высоко в воздух, словно тряпичную куклу. Над пропастью внизу, под звезды. И учителя становилось все меньше, пока наконец он совсем не исчез. Песнь неуязвимости духа не смолкала. И треснул вопль, душераздирающий, жалобный, плачущий. Знакомый голос разнесся над горой: