<p>
Недавно я понял, что они вернулись. Умершие сын, мама и отчим. Сын обосновался на верхней полке этажерки над кухонным столом, а именно в узкой красной вазочке, из которой видны три его фотографии, прикрепленные на противоположной стене. На одной ему 3 года, на другой - 5. На третьей мы, ватники, сидим на складных стульях в Приморской тайге на фоне брезентовой палатки, в руке у него торчком упертый а землю геологический молоток на длинной рукоятке.
Ведет сын себя тихо, но иногда взгляд его, отраженный от фотографий, врывается в меня тысячами упреков. А так все нормально, запаха дыма не слышно совсем, видимо, тамошние врачи запретили ему курить - ну конечно, три дырки в сердце...
...Отец с мамой живут в большой комнате. Там на плательном шкафчике, рядом с большой лампой под оранжевым абажуром, стоят несколько ониксовых ваз, подаренных маме двоюродным братом (она выкормила его своим молоком). Так вот, в этих вазах они и живут - их квартиру моя сестра кому-то сдает, и это им не нравится. Отчим уговаривает ее переехать к дочери, но мама отказывается: - Там три кошки, они нас съедят.
Сын постоянно сидит в своей вазе, смотрит телевизор, когда не спит. Иногда я ставлю мультики - он их любит. Ну, еще, подражая буддистам, я наливаю ему в пивную крышечку пивка, рядом - кусочек креветки, а всякую всячину, что ем я, он не любит.
Да, мама еще следит за порядком, упирая мой взгляд на неприбранную постель, кучу посуды в раковине, проводит пальцем по пыли на полках или еще где. Все бы хорошо, но когда ненароком она проходит сквозь мое сердце, я плачу, удивляя соседей</p>