Теплая струйка, бегущая по запястью, привлекла его внимание, и он обнаружил тонкий ручеек крови, стекающей по руке. На подушке большого пальца был порез, наверное от москитной сетки. Из него и текла кровь, хотя не так сильно. Он пососал ранку, вновь ощутив ту непонятную раздражительность, которую лишь алкоголь, и лишь в больших количествах, был способен притупить. Сплюнув кровь, он начал одеваться.
Рубашка обожгла ему спину, как удар плети. Задубевшая от пота, она нестерпимо натирала плечи и шею, казалось, своими нервными окончаниями он чувствует каждую нить, как будто это была не рубашка, а власяница.
В соседней комнате проснулся Локки. Кое-как одевшись, Черрик пошел к нему. Локки сидел за столом у окна. Сосредоточенно склонившись над картой, составленной Тетельманом, он пил крепкий, кофе со сгущенным молоком, который варил для всей компании Дэнси. Им нечего было сказать друг другу. После инцидента в деревне все намеки на дружбу исчезли. Теперь Локки проявлял нескрываемую ненависть к своему бывшему компаньону. Их связывал только контракт, который они подписывали вместе со Стампфом. Покончив кое-как с завтраком, Локки принялся за виски, что служило первым признаком его дурного расположения; Черрик глотнул пойла Дэнси и пошел подышать утренним воздухом.
Было как-то странно. Что-то сильно беспокоило его в этой утренней картине. Он знал, как опасно поддаваться необоснованным страхам, и пытался с ними бороться, но они не отступали.
Может, это просто усталость делает его таким болезненно-чувствительным ко всему в это утро? Из-за чего еще он так страдал от своей провонявшей потом одежды? Он чувствовал нестерпимое трение краев ботинок о лодыжку, ритмическое обдирающее прикосновение ткани брюк к ногам во время ходьбы, даже завихрения воздуха - кожей лица и рук. Мир давил на него - по крайней мере, ему так казалось - как будто хотел выдавить его куда-то вовне.
Большая стрекоза, звеня радужными крыльями, врезалась в его руку. От боли он выронил кружку; она не разбилась, а покатилась по веранде и исчезла в зарослях. Разозлившись, Черрик прихлопнул насекомое, оставив кроваво-липкое пятно на татуированном предплечье как знак его кончины. Он стер кровь, но она снова проступила большим темным пятном.
Он понял, что это не кровь насекомого, а его собственная. Стрекоза каким-то образом поранила его, хотя он этого не почувствовал. Он внимательно присмотрелся к повреждению на коже: рана его была незначительной, и в то же время болезненной.
До него донесся голос Локки изнутри; он громко говорил Тетельману о бестолковости своих компаньонов.
- Стампф вообще не пригоден для такой работы, - говорил он. - А Черрик...
- А что я?
Черрик шагнул вглубь хижины, стирая вновь проступившую кровь со своей руки. Локки даже не поднял головы.
- Ты параноик, - сказал он спокойно. - Параноик, и на тебя нельзя положиться.
Черрик не был расположен отвечать на грубость Локки.
- Ты злишься, что я прибил какого-то индейского выкормыша, - сказал он. Чем больше он пытался стереть кровь со своей пораненной руки, тем более болезненной становилась ранка. - Просто у тебя кишка тонка.
Локки продолжал изучать карту. Черрик шагнул к столу:
- Да ты слушаешь меня? - закричал он и стукнул кулаком по столу. От удара его рука как будто треснула. Кровь брызнула но все стороны, заливая карту. Черрик взвыл и закружил по комнате с кровоточащей трещиной на тыльной стороне руки. Несмотря на болевой шок, он услышал знакомый тихий голос. Слова были неразборчивы, ко он знал, от кого они исходили.
- Я не хочу этого слышать! - вскричал он, тряся головой, как собака с блохой в ухе. Он оперся о стену, но прикосновение к ней только вызвало новую боль. - Я не хочу этого слышать, будь ты проклят!
- Что за вздор он несет? - В дверях появился Дэнси, разбуженный криками, все еще держа в руках Полное Собрание Сочинений Шелли, без которого, по словам Тетельмана, невозможно уснуть.
Локки задал тот же вопрос Черрику, который стоял с дико расширенными глазами и сжимал руку, пытаясь остановить кровотечение:
- О чем ты?
- Он говорил со мной, - сказал Черрик. - Тот старик.
- Какой старик? - не понял Тетельман.
- Он имеет в виду того, в деревне, - ответил Локки, и вновь повернулся к Черрику: - Ты это хотел сказать?
- Он хочет, чтобы мы ушли. Как изгнанники. Как они. Как они! - Черрика охватывала паника, с которой он уже не мог справиться.
- У него тепловой удар, - Дэнси не удержался и поставил диагноз. Но Локки знал, что это не так.
- Нужно перевязать твою руку... - Дэнси медленно подвигался к Черрику.
- Я слышал его, - мычал Черрик.
- Конечно. Только успокойся. Мы сейчас во всем разберемся.
- Нет, - ответил Черрик. - Нас изгоняет отсюда все, чего мы ни коснемся. Все, чего мы ни коснемся.
Казалось, он сейчас рухнет на землю, и Локки рванулся, чтобы подхватить его. Но как только он взялся за плечо Черрика, мясо под рубашкой начало расползаться, и тут же руки Локки окрасились в ярко-красный цвет; от неожиданности он их отдернул. Черрик упал на колени, которые обратились в новые раны. Расширенными от страха глазами он смотрел, как темнеют кровавыми пятнами его рубашка и брюки.
- Боже, что со мной происходит, - он плакал навзрыд.
Дэнси двинулся к нему:
- Сейчас я тебе помогу...
- Нет! Не трогай меня! - умолял Черрик, но Дэнси не мог удержаться, чтобы не проявить заботу:
- Ничего страшного, - сказал он деловито, как заправский доктор.