Видимо, в животном мире именно на долю самки и выпадает роль хранителя морали. Она умеет разогнать сцепившихся самцов, умеет спасти семью или стаю от голода, перенеся свою материнскую мораль, законы матери на всех доверившихся ей животных.
Да, все-таки матриархат. Не всегда ясно, порой скрытно, но существует тот механизм, который отводит самке не так уж редко определяющую роль.
А как же гуси? Ведь у гусей должность вожака вроде бы занята гусаком, а не гусыней… Гуси все время живут стадом, на гусыню ложится забота о потомстве. А что делать тогда гусаку, зачем он, если у него не будет никаких обязанностей в стае? Вот и выделен на должность сторожа у этих птиц гусак, не занятый высиживанием.
Но есть и еще одно обстоятельство в пользу гусака-вожака: самец обычно сильнее. Вспомните волка-самца, пробивающего дорогу для всей стаи в глубоком снегу… Перелеты гусей трудные, утомительные, в пути может быть все, могут выбиться из сил неокрепшие птенцы, могут отстать и другие птицы. Как быть в этом случае?
В каждой стае существует закон подражания вожаку. И он, самый сильный гусь, еще не падает вниз, еще может тянуть и тянуть за собой всю стаю к желанному месту отдыха. Крылья вожака работают четко, уверенно, и другие птицы, хотя и из последних сил, летят за ним.
Если вам посчастливится, понаблюдайте внимательно за стаей журавлей, поднявшихся с болота в свой первый тренировочный полет, и обратите внимание, как ведут себя птицы в воздухе. Обычно в это время и утверждается роль вожака, если старый уже не может вести за собой стаю. Но не только выборы вожака — задача тренировочных полетов. Посмотрите, как стая ходит кругами над тайгой. Круг, еще круг, высоко-высоко у вас над головой. Впереди вожак. Круги ровные, не ниже и не выше. Но вот вожак чуть приспускает крыло, чуть скользит вниз, в сторону — и по очереди все птицы выполняют спуск. Вот спуск окончен, резкий взмах крыльями — и вся стая снова круг за кругом учится подражать вожаку.
Как бы я хотел знать, глядя на стаю журавлей, пробующих силы перед дальним перелетом на юг, кто из птиц все-таки поведет стаю, кто из них лучше знает дорогу, кто запомнит эту дорогу обратно?.. Возможно, он — журавль. Но не удивлюсь, если и она, самка, окажется впереди стаи, а тем более тогда, когда журавли возвращаются домой, — ведь кому, как не ей, лучше всех помнить то место, где снова можно устроить гнездо и вывести маленьких журавлят…
А как у других стадных и семейных животных?.. Наверное, также. Тогда, когда требуется сила, когда совершаются длительные перелеты, переходы, многомесячные миграции в поисках корма, когда у животных много врагов и с ними приходится часто вступать в бой, когда основная задача стада или стаи — организовать оборону, тогда во главе должен стоять, наверное, самец, свободный от семейных дел, более сильный, всегда готовый к борьбе…
Мы еще очень мало знаем о поведении животных. Впереди много интересных и неожиданных открытий. И может быть, одно из них расскажет нам, что в стае, где вожаком выбран самец, существует своеобразный консультант, в роли которого выступает самка-мать. Но если даже такое открытие не будет никогда сделано, все равно мы можем говорить о своеобразном матриархате у животных, ибо вся жизнь наших четвероногих и пернатых соседей — от брачных игр, через трудные периоды воспитания потомства и зимней бескормицы, до новых танцев и турниров — строится вокруг нее, вокруг самки-матери…
ЯЗЫК — КАКОЙ ОН?
Моего нового друга звали Черепком… Черепок был медведем, не слишком маленьким, чтобы сразу испугаться меня, и не очень большим, чтобы наотрез отказаться от знакомства с человеком. Он жил около лесной поляны, которую называли Череповым. По названию поляны я дал имя и этому медведю. С тех пор в лесу и появился мой Черепок.
Наше знакомство состоялось по моей инициативе. Было тихое раннее утро, когда по росе можно было легко узнать, кто из лесных жителей уже выходил на поляну. О визите медведя рассказала мне неширокая борозда следов. Трава, смятая лапами животного, уже успела подняться, но была суха — медведь отряхнул росу с листьев и стеблей, и теперь через поляну лежал хорошо заметный след большого зверя.
Там, где тропа обошла почерневший от времени пень, я выложил медведю свои дары. На пеньке остались рыба и сухари.
К вечеру я обнаружил, что медведь подарки принял. Наступил новый день, и новые подношения украсили медвежий стол.