Кривил ли я душой, свидетельствуя в его пользу в суде? И да, и нет. Любовь, в моих глазах имевшая такое огромное значение, не была аргументом для судей. Это еще одна причина, по которой я никому ничего не рассказывал. Все без исключения считали глупостью доверять одной любви, потому что не верили в ее необычайную силу. Мое ручательство имело для них вес, а любовь - едва ли. Я же всегда уделял внимание тем вещам, что другие не давали себе труда понять.
Еще в молодости я знал, что детские сказки - лучшее зеркало истины. Пример с Дарами Смерти позже подтвердил мою правоту. С тех пор я не усмехался снисходительно над детскими сказками, и внимательно изучал каждую из них. Я прочитал множество волшебных сказок, не упуская из виду и те, что придуманы маглами. И в тот момент я вспомнил несколько из них. Помню, они поразили меня тем, насколько точно отражали мои представления о силе любви. Невозможно было сказать об этом более красиво и тонко. Вернее, я думал, что невозможно вплоть до моего разговора с Северусом о той истине, которую он должен был открыть Гарри и которая должна была обеспечить нашу победу.
Но, конечно, утешая убитого горем Северуса, я ничего подобного еще и в мыслях не держал. После того, как мне удалось вытащить его из бездны отчаяния, мы говорили всю ночь. Точнее, говорил только он, а я слушал. То был единственный раз, когда он так много говорил о своей любви к Лили. Он рассказал, как впервые увидел ее и понял, что никогда уже ему не быть по-настоящему свободным. Рассказал о дружбе, которая не была дружбой, потому что в душе одного из друзей жило куда более сильное чувство. Рассказал о своих надеждах и о муках ревности, о ссорах, о разрыве, о своей попытке попросить прощения - словом обо всем. Особенно удивительным показалось мне то, насколько целомудренны были его мечты о ней. Я не раз слышал об оргиях, бывших в обычае у Пожирателей смерти, причем даже у тех, кто имел семью. Поэтому чистая любовь казалась в этой среде чем-то невероятным. Все то, что Северус рассказал мне в ту ночь, я, согласно данной клятве, сохранил в секрете до самой его смерти. Да и теперь в подробностях не вижу нужды…
После той исповеди Северус нечасто говорил о Лили и почти не упоминал ее имени. Он словно бы стыдился того, что позволил себе дать волю чувствам и словам. Десять лет старался сделать вид, что позабыл тот разговор и заставить меня забыть о нем тоже. Кстати, свои обязанности он выполнял очень профессионально. Пожалуй, никто во всей Британии не знал предмета лучше него. Если б только он еще умел обходиться с детьми! Много раз я пытался втолковать ему, что они дети и к ним нужно быть снисходительнее. Напрасно - не прощавший себе малейшей слабости, он был также беспощаден и к другим. Студенты не любили его, да ему и не нужна была их любовь. Хотя успеваемость по его предмету оставалась на довольно высоком уровне, я не мог его заставить, например, снизить требования к Ж.А.Б.А. Он брал на расширенный курс только показавших самые лучшие результаты. По всей видимости, такая строгость объяснялась почти фанатичной преданностью науке, против которой были бессильны все мои доводы.
Когда в Хогвартс поступил Гарри, я заранее знал, что между ним и Северусом не возникнет взаимопонимания. Несмотря ни на что Северус продолжал видеть в мальчике его отца и не желал замечать его сходства с матерью. Он вел себя так, словно Гарри был точной копией Джеймса, а его оценка Джеймса не отличалась беспристрастностью. Неудивительно, что с первого же дня оба возненавидели друг друга.
Сначала я надеялся, что со временем необходимость защищать Гарри ради Лили поможет Северусу преодолеть ненависть к Джеймсу, но я ошибся. После того, как Северус в первый раз спас Гарри жизнь, и мальчик спросил меня о причинах такого поступка, я вынужден был сказать полуправду, рассказав о школьной вражде Северуса и Джеймса, но умолчав о его причинах. Честно говоря, иногда мне думается, что это тоже было ошибкой. Известие, что спасение являлось всего лишь «возвращением долга» уничтожило благодарность, уже готовую зародиться в мальчике и еще больше обострило отношения.
Как все уже знают, я предвидел возвращение лорда Волдеморта, поэтому открытие невиновности Сириуса стало весьма своевременным. А побег Питера Петтигрю лишь приблизил то, что рано или поздно должно было случиться. И я знал, что когда бы оно ни случилось, я могу во всем расчитывать на Северуса, как на самого верного помощника…