Когда Снейп стал профессором, мы продолжали свое сотрудничество, если это можно так назвать. Он был одним из немногих, кто одобрял мои меры по борьбе с нарушителями правил. Временами я ему сочувствовал из-за того, что при всех остальных делах, еще приходится возиться с этими ужасными детьми, особенно с мальчишкой Поттером-младшим, еще более невыносимым, чем его отец. Мальчишка проявлял редкую неблагодарность, как и всякий гриффиндорец, не видя ничего дальше своего носа. Сколько раз я пытался подловить его на каком-нибудь нарушении режима, но всякий раз ему удавалось избежать кары - один Мерлин знает как.
А профессор Снейп предлагал для него строгие наказания, в надежде, что они послужат дерзкому сопляку уроком. Но всегда находился кто-то, кто за него заступался и Поттер выходил сухим из воды. Чаще всего это была его декан факультета - Минерва Макгонагалл, либо Дамблдор, явно благоволивший к нему.
Откровенно говоря, я находил Дамблдора не лучшим директором. Но и от двухмесячного правления Долорес Амбридж я, вопреки общему мнению, вовсе не был в восторге. Она, конечно, была очень строга в вопросах дисциплины и пыталась приструнить хулиганов, и в частности, этих двух Уизли, но больно уж была глупа. Потому ученики и сумели в конце-концов обвести ее вокруг пальца. Гонору-то у этой ведьмы из министерства много было, а ума и мастерства мало. Чтоб руководить такой школой, как Хогвартс, одной строгости недостаточно - нужны еще и мозги. У нее их не было, за что она и получила по заслугам…
Смерть Дамблдора я воспринял двояко: с одной стороны представлялось странным, что такой могущественный маг как он вообще мог умереть. И я до самого конца не верил, что Снейп - убийца. Даже когда тот вернулся в школу, облеченный властью директора, вместе с братом и сестрой Кэрроу. Вот уж кто не уступал мне в любви к жестким методам воспитания юных безобразников.
Казалось, что моя мечта сбылась - нарушителей стали стегать розгами и заковывать в кандалы. Но я быстро понял, что эти двое, несмотря на все свое самомнение, тупы и бездарны. Их драконовские меры не сдерживали, а только еще больше распаляли учеников. Да и не нравились они мне совершенно - им лишь бы только в кого Круциатусом выстрелить, а до самой школы никакого дела...
Профессор Снейп пытался бороться с доморощенными партизанами, но ему изо всех сил мешали другие профессора. Уж до чего они его ненавидели, мне такое отношение и не снилось! Сколько раз он их просил, чтоб они своих студентов в узде держали, так те назло ему подстегивали их к разным выходкам. И поэтому директор Снейп продолжал рассчитывать в этом отношении на меня. Я с большим энтузиазмом помогал ему, мне льстило, что в таком важном деле, как наказание нарушителей, он доверяет мне, а не Кэрроу. Уличенных в проступке студентов он предпочитал доверить мне, чем им, даже разрешив мне самому определять меру наказания, кроме особо серьезных случаев - вроде того скандала с Уизли, Лонгботтомом и Лавгуд. Это ж ни в какие ворота не лезет - попытаться совершить кражу у директора школы! Да я б их за такое как минимум на хлеб и воду посадил на недельку, а они отделались исправительными работами в Запретном Лесу вместе с этим дубиной Хагридом!
Директор после этого происшествия специально при всех в Большом Зале попросил меня не церемониться с теми, кто не умеет думать о последствиях своего поведения и постараться, чтобы у них больше не возникло желания повторять свой опыт. При этом он советовал уделять большее внимание привычным для студентов формам отработки, чем телесным наказаниям, потому что, в силу своей унизительности, такие меры действуют сильнее, в то время, как физические страдания наоборот - заставляют чувствовать себя героями, страдающими за правое дело.
Я не был никогда сторонником Того-Кого-Нельзя-Называть, но не был я и полным идиотом. Поэтому мне, в отличие от Кэрроу, было понятно, что давая такое распоряжение, Снейп думал об учениках. Потому-то меня и злило, что студенты и другие профессора ругали его, на чем свет стоит. Невдомек им всем было, что уж лучше я, чем Кэрроу, лучше драить сортиры без магии, чем стать мишенью для испытания Темных проклятий.
В конечном счете, я знал немногим больше, чем все остальные. В битве за школу я участвовал наравне с другими потому, что чувствовал себя ее частью, такой же, как и все остальные. Это моя школа, а я принадлежу ей. Всегда так было. На Темного Лорда мне плевать, но за Хогвартс я драться готов до последнего… Битва завершилась нашей победой. И я слышал то, что этот мальчишка Поттер, сумевший-таки одолеть общего врага, сказал про профессора Снейпа…Слышал, как потом он распинался да извинялся незнамо перед кем. Дошло, как до горного тролля, что не таким уж плохим человеком был покойный профессор! Догадывался я про себя давно, что он ведет какую-то игру. Иногда спрашивал себя, зачем ему притворяться злодеем, а в то же время защищать школьников. Но про рыжую девицу я и позабыл.