После назначения Снейпа на место Дамблдора я поняла, что кол уж я осталась в Хогвартсе, то мне, как и другим преподавателям, не остается ничего, кроме как принять новую власть и стараться защитить учеников. Этот период очень сблизил не только студентов, но и персонал Хогвартса. Мы все были едины против того, кого считали врагом. Мы дружно сопротивлялись, дружно ненавидели… и дружно заблуждались. Сейчас это вызывает у меня больше всего удивления - ладно дети, но почему же мы оказались так дружно слепы?
За год я видела его всего два или три раза. Не представляя для него ни реальной опасности, ни реального интереса, я вряд ли была важна для него. Как-то раз Снейп пытался отыскать с моей помощью какие-то книги, которые убрал из библиотеки покойный Дамблдор и спрашивал меня, где они могут быть, но я ничего не знала об этом. Я так ему и сообщила, не удержавшись от оскорбления, что мол, если бы даже и знала, то такой мрази как он не согласилась бы помогать ни за что. Новый директор не обратил на мою дерзость никакого внимания, но больше не приходил. Кэрроу же в библиотеку не заглядывали вовсе - это было последнее место в школе, куда бы они пошли по своему желанию. И я продолжала относительно спокойно делать свою работу, мечтая, как и все в магическом мире о победе и уповая на Гарри Поттера - Избранного.
Сам Гарри Появился в Хогвартсе внезапно и неожиданно. После этого события закрутились как в калейдоскопе. Побег узурпатора, спешная эвакуация учеников, подготовка к обороне, ультиматум Темного Лорда и разгоревшаяся битва, в которой погибло так много прекрасных людей и даже студентов. Во время короткой передышки, данной нам врагами, я помогала перевязывать раненых. Нуждающихся в помощи стало еще больше после внезапного исчезновения Поттера и вести о его смерти. Тем сильнее была всепоглощающая радость, когда мы убедились в ложности этого известия. Появление нашего героя живым и невредимым вдохнуло во всех новую силу. Весть о смерти убийцы Дамблдора была встречена бурной радостью, длившейся до тех пор, пока Поттер не открыл всем правду. Вот тут я не могла не почувствовать вину. То, что я знала, но забыла, всплыло вновь. Еще более усилили неприятные ощущения наглядные доказательства и подробный рассказ об истории этого необыкновенного человека. Ведь я знала о его любви! Да и не я одна. Кто-то из мудрых авторов толстых книг написал, что когда заходит речь о героях, нередко только смерть заставляет нас открыть глаза. В данном случае то, что мы поздно прозрели - только наша вина и наша беда. Для Северуса Снейпа мы можем сделать лишь одно - научиться видеть по-настоящему.
Глава 18
Луна Лавгуд.
Те, кого мы любим никогда не оставляют нас. Я говорила это Гарри еще на четвертом курсе. Я знала это всегда, еще до смерти моей мамы. Узнав от Гарри правду про профессора Снейпа, я еще больше уверилась в этом. Да, я еще вынуждена была себе признаться, что в глубине души подозревала нечто такое… Уж очень много было разных необычных вещей, связанных с этим человеком.
В первый же день, как я попала в Хогвартс, я услышала о нем много…неприятного. Конечно, когда люди говорят о ком-нибудь дурное, то им не следует сразу верить. Возможно, что они просто чего-то не видят или не понимают. Поэтому мне хотелось самой проверить эти сведения. Правда, на моем факультете большинство все же относилось к профессору Снейпу вполне равнодушно - недаром ученики Рэйвенкло традиционно считаются умнее всех остальных в Хогвартсе, хотя, конечно, не бывает правил без исключений.
Когда я в первый раз увидела его, то по сразу поняла, что это очень несчастный человек. Я сказала об этом двум моим однокурсникам, которые сочли, что я не в себе. А я была уверена, что права. Только у очень несчастных людей бывают такие глаза. Только очень несчастные люди прилагают столько усилий, чтобы казаться холодными и бесчувственными. Это не слишком-то хорошо с их стороны, я знаю, но с этим ничего не поделаешь. Остается только смириться с их поведением…
На уроках профессор Снейп обращался со мной также грубо, как и с другими. Вообще зелья - и вправду сложный предмет. Интересный, но какой-то уж слишком точный. И научиться по-настоящему могут очень немногие. Лично я даже и не пыталась. Мои друзья считали, что я странная. И наш декан с другими учителями тоже. В том числе, наверняка, и профессор Снейп. У меня оценки были странными на их взгляд - то «Отвратительно», то «Выше ожидаемого». С зельями у меня не получалось совсем ничего, но профессор Снейп был почему-то гораздо требовательнее к той же Джинни Уизли, чем ко мне. Джинни по его предмету имела не слишком низкие, но и не очень высокие оценки. Я не сомневалась, что это раздражает его гораздо больше, чем моя полная неспособность. Как будто он заранее ждал от нее большего. Часто я замечала в его взгляде разочарование ею. Даже не просто разочарование - мне казалось, что он сравнивает ее с кем-то и очень недоволен тем, что сравнение явно не в пользу Джинни. Сама же Джинни большого значения этому не придавала. Думала ли она об этом? Не знаю. На первых трех курсах я не была ее близким другом и она, конечно же, не делилась своими мыслями со мной.
А профессора Снейпа я втайне жалела. Я уже сказала, что мне был знаком его холод и пустота в глазах. Такая была у моего отца после смерти мамы, но потом она исчезла. (Ведь он же знает, как и я, что она всегда рядом с нами, мы можем с ней поговорить, когда захотим.) Только у профессора такая пустота была постоянно. Она никуда не уходила, словно жила в нем всегда. Но так не бывает! Я знала, что она появилась только с какого-то момента в его прошлом. Я чувствовала, что в его жизни тоже случилось какое-то горе, что он тоже потерял кого-то. Не знаю почему, но мне смертельно хотелось выяснить все. Обычно я не проявляю излишнего любопытства, но здесь точно нарглы мне внушили мысль, что я должна разузнать хоть что-то.
Все произошло на первом же курсе. Я тогда не была еще знакома с Гарри, Роном и Гермионой, а Джинни, как она позже мне рассказывала, была в тот год одержима Тем-Кого-Нельзя-Называть. Она не замечала вокруг ничего и конечно меня тоже. Так случилось, что как раз на Хэлоуинн я умудрилась получить отработку. Кажется, я добавила неправильный ингредиент в свое зелье - наверное, засмотрелась на мозгошмыгов, кишащих вокруг моих однокурсников. Но, так или иначе, вышло совсем не то, что требовал профессор, а когда я попыталась исправиться, один из мальчиков, которые сидели возле, подтолкнул меня под руку, и я случайно опрокинула его котел. Он начал кричать, я вытащила палочку, чтобы вернуть все назад, он пытался меня остановить… В общем, мы вдвоем устроили в кабинете форменный разгром. Профессор быстро привел все в порядок и назначил нам обоим наказание. Когда мы возвращались обратно в нашу Башню, этот мальчик громко возмущался, что «из-за этой чокнутой теперь весь праздничный вечер будет испорчен!» На это я возразила ему, что мы все равно успеем к праздничному банкету. Мой товарищ по несчастью в ответ произнес что-то очень грубое и удалился со своими приятелями.
Отработка была неинтересной. Профессор задал нам работу - вымыть часть посуды и нарезать кое-какие ингредиенты. Но когда мы принялись за работу, а он сел к своему столу с пером и стопкой пергаментов, дверь вдруг открылась и за ней показалась фигура пятикурсника, кажется слизеринского старосты. Он сказал, что профессора хочет видеть директор Дамблдор и что Филч сообщил о каком-то происшествии с Поттером и его друзьями. Когда тот мальчик произнес слово «происшествие», профессор на какое-то мгновение изменился в лице. Ни пятикурсник, ни мой напарник не видели этого, только я заметила, как появилось и тут же исчезло выражение необъяснимой тревоги. Однако через секунду он обернулся к нам и также бесстрастно, как всегда, приказал закончить всю работу к его возвращению.
Стоило ему исчезнуть за дверью, как мой напарник Гордон быстро вытащил палочку, сделал свою часть работы и тоже испарился. Я осталась в кабинете одна. Мне было обидно, что Гордон сжульничал, но я понимала, что ему просто очень хотелось попасть на праздник и не сердилась на него. Свою работу я делала медленно. Мешали мозгошмыги, летавшие по кабинету туда-сюда. И вдруг в полумраке я увидела полоску света. Оглядевшись, я сразу сообразила, что свет идет из чуть приоткрытой двери крошечной комнатки, которая во время уроков всегда была заперта.