Честно говоря, узнав об этом, я сильно пожалела о своем поступке - ведь Эдвин, что бы там ни говорила Лили, был весьма привлекательным парнем и пользовался влиянием в школе. Да, я с раннего детства была расчетлива, только притворяясь наивной простушкой. Из-за этого многие считали, будто я глуповата, но я находила, что в таком амплуа существовать намного легче и комфортнее. Например, мне часто это помогало в общении с преподавателями Хогвартса, которые относились ко мне снисходительнее, чем отнеслись бы к любому более «умному» студенту на моем месте. Лили же, хоть и считалась весьма рассудительной и разумной девушкой, на деле была, пожалуй, намного наивнее меня. И сильнее всего наивность ее проявлялась в выборе знакомств.
Большинство друзей и подруг Лили не одобряли ее дружбу с Северусом Снейпом. Они прожужжали ей все уши о том, что он неподходящее для нее общество. Ей внушали, что Снейп - такая же отвратительная бездушная мразь, как все остальные слизеринцы, что доверять человеку, имеющему репутацию самого лучшего знатока Темных Искусств во всей школе - просто-напросто идиотизм. Особенно усердствовала в этом компания знаменитого Джеймса Поттера - ловца нашей квиддичной команды, любимца преподавателей. Всем вокруг было ясно, что такая «забота» о благе Лили была продиктована ревностью. Джеймс с третьего курса положил на нее глаз. Женская же часть окружения Лили откровенно удивлялась, что могла найти такая необыкновенная девушка как она, в мрачном, непривлекательном, помешанном на учебе парне, вечно ходившем в обносках и с подержанными книгами, да к тому же еще служившем предметом непрекращающихся насмешек и издевательств наших «звезд» - Поттера и Блэка.
По правде сказать, я тоже принадлежала к числу тех, кто не одобрял этой дружбы. Нельзя сказать, что я относилась к Северусу Снейпу дурно - я ведь его почти не знала. Он был слишком нелюдим и никогда не подпускал к себе никого, кроме нее одной. Вечно сидел со своими книжками и огрызался, стоило кому-нибудь к нему обратиться. Учился он, правда, великолепно, даже его недоброжелатели признавали, что Снейп - один из лучших в школе студентов. Особенно хорошо успевал по зельям, заклинаниям и Защите от Темных Искусств.
Зелья были у Лили любимым предметом, поэтому они со Снейпом на этом уроке всегда работали вместе. В присутствии Лили он становился другим человеком - его холодные черные глаза начинали блестеть, голос наполнялся абсолютно несвойственной ему теплотой, некрасивое худое лицо точно озарялось внутренним светом. С ней он мог разговаривать часами напролет, но беда была в том, что их разговоры слишком часто перерастали в споры и даже ссоры. Мне и сейчас неловко оттого, что я стала косвенной причиной одной из таких ссор…
Дело в том, что пострадавший от рук своей невесты Блетчли решил отомстить мне за насмешку и привлек к этому своего приятеля Малсибера, который откопал где-то довольно мерзкое Темное проклятие с психотропным действием. Они с Блетчли подкараулили меня, когда я гуляла во дворе и напали из-за угла. Однако заколдовать меня Малсибер так и не успел, его остановил староста школы. Слизеринца наказали, хотя он и заявлял, что просто пошутил и на самом деле вовсе не собирался делать мне ничего плохого. Никто, кроме слизеринцев ему, конечно, не поверил, но прямых доказательств злого умысла не было. Вся эта история вызвала бурное негодование моих друзей, даже чересчур бурное на мой взгляд. Помню, как огорчило и разозлило Лили то, что Снейп принял сторону Малсибера. Я слышала собственными ушами, как она гневно обвиняла его за это, а он пытался оправдываться. Я не сочла тогда нужным объяснять причины моего конфликта с Блетчли. Да и вступаться за Снейпа мне не хотелось, ведь я не верила в его искренность. Не верила до того самого вечера на пятом курсе…
О произошедешем у озера в тот день говорила вся школа. Я благоразумно молчала, не желая вмешиваться в то, что меня не касалось. Дело было как раз после экзамена по Защите от Темных Искусств. Для меня, как и почти для всех пятикурсников то был просто день, когда мы сдали очередной в списке трудных экзаменов С.О.В. И отдыхая в гриффиндорской гостиной, я не могла представить, что этот июньский день останется в моей памяти на всю оставшуюся жизнь.
Блэк и Поттер в очередной раз решили развлечься и объектом их «развлечений» сделался, разумеется, не кто иной, как ненавистный им слизеринец. Лили, сидевшая в этот момент у озера с несколькими подругами, увидела издевательства товарищей по факультету над своим другом, подошла к ним и потребовала прекратить безобразие. Снейп, как и всякий парень, не пришел в восторг от того, что за него заступилась девчонка, тем более та, которая ему нравилась. Он разозлился до умопомрачения и в ярости своей сорвался на непрошеную заступницу, обозвав ее грязнокровкой.
Случившееся обсуждали все, но я была одной из немногих, кто решительно «отказался от комментариев» по этому поводу. Конечно то, что Снейп назвал Лили грязнокровкой было ужасно, но и поведение Поттера и Блэка тоже давало повод для упреков. Я не сомневалась, что Снейпа спровоцировали, но все равно не хотела оправдывать его в глазах смертельно оскорбленной Лили. За тот день Снейп пытался подойти к Лили раз шесть, подкарауливая ее то в коридорах, то в библиотеке, то в Большом Зале во время обеда. Но она не пожелала его даже слушать и исчезала прежде, чем он успевал открыть рот. В конце концов, наши ребята пригрозили что поколотят его, если он не оставит Лили в покое. Всякого другого на его месте такая угроза заставила бы отступиться, но Снейп, похоже, относился к категории настойчивых людей.
Примерно около полуночи, когда все уже разошлись по спальням, я неожиданно услышала внизу возмущенные возгласы Полной Дамы. Она словно громко спорила с кем-то. Вообще-то подобное случалось часто. Портрет при входе в нашу гостиную обладал весьма сварливым характером - она терпеть не могла, когда ее будили среди ночи и заставляли открывать дверь. Я подумала, что кто-то из младшекурсников забыл пароль и решила выйти, пока рассерженная Полная Дама не перебудила весь факультет своими возмущенными воплями. Поспешив на голос портрета, я к своему изумлению, обнаружила возле него Снейпа собственной персоной. Полная Дама пожаловалась мне, что уже почти целый час пытается заставить этого мальчишку уйти. За это время мимо него прошло пятеро гриффиндорцев и к каждому он обращался с одной и той же просьбой. Все отвечали в лучшем случае насмешками, а то и бранью. Одна девушка даже сказала, что попросит старосту сообщить преподавателям, если он сейчас же не уберется отсюда. Но Снейп не обратил на ее слова ни малейшего внимания и остался стоять на месте.
Мне очень хотелось спать и к тому же через два дня предстоял экзамен по трансфигурации, а этот предмет мне не давался. Естественно, я не имела никакого желания тратить время на препирательства со слизеринцем. Поэтому довольно раздраженно спросила у молчавшего все это время Снейпа, какого черта ему надо в такой час, почему он пристает к Полной Даме и мешает всем спать. Он ответил, что хочет поговорить с Лили и не уйдет отсюда до тех пор, пока не сделает этого. На мой насмешливый вопрос не собирается же он оставаться здесь до утра он совершенно серьезно ответил, что именно это и сделает. Он говорил спокойно, абсолютно без всякой позы, как о чем-то само собой разумеющемся. Более категоричного заявления мне еще слышать не приходилось…
Я сочла своим долгом сообщить ему, что на него может наткнуться Филч или делавший обход преподаватель. Я даже пожалела в тот момент, что Поттер и Блэк с Петтигрю и Люпином в очередной раз куда-то исчезли. К стыду своему должна сказать, что будь они в тот момент в спальне, я не стала бы вообще говорить со Снейпом ни минуты, а просто позвала бы их и попросила вышвырнуть незваного гостя вон. Не сомневаюсь, что это доставило бы им огромную радость…
Но «великолепной четверки» не было, потому я попросила парня прекратить делать из себя посмешище. Сказала, что торчать здесь просто глупо с его стороны, пообещала, что кто-то из тех, с кем он разговаривал, непременно расскажет об этом завтра всей школе. И тогда над ним будут издеваться все четыре факультета... Все мои доводы были бессильны - Снейп так и продолжал стоять на месте, не говоря ни слова. В свете факела были видны только пылающие черные глаза на бледном лице. Заглянув в них, я вдруг растеряла все слова. Он не шутил: я могла сейчас пойти спать, могла позвать учителей, могла обратиться к старшекурсникам, могла попросить кого-то из парней выгнать его с нашего факультета, могла пожаловаться на него старосте. Он был в полной моей власти - у меня в распоряжении имелась масса способов помешать ему доставлять беспокойство мне, Лили, или кому бы то ни было. Слизеринец прекрасно понимал это, но решительный огонь в его черных глазах говорил, что он не сойдет с места, даже если ему действительно придется простоять у нас под дверью всю ночь. Его не волновало ничто и никто на свете - ни Филч, ни Дамблдор, ни даже все четверо Основателей вместе взятых были не властны сейчас над ним. Насмешки, осуждение, наказания по-видимому ничуть не страшили мрачного помешанного на учебе парня, к которому я до той поры не питала ничего, кроме неприязни. Значение для него имела одна Лили. Тогда-то я и поняла, что он и в самом деле в нее влюблен, причем, отнюдь не так, как влюблен в меня Эдвин Блетчли и даже если Лили поступит с ним также, как поступила с Эдвином я - это ничего не изменит в его чувствах к ней...