— Могу поспорить, в Нью-Йорке тебе нравилось больше всего.
— На самом деле, нет. — В его легкой улыбке блеснули зубы. — Больше всего мне нравится здесь.
Удивленная, я рассмеялась.
— В Западной Вирджинии?
— Здесь не так уж и плохо. С нами рядом находится много Лаксенов. Больше, чем где бы то еще. У меня есть друзья, с которыми я могу быть самим собой. Существует даже целое сообщество. Это немаловажно.
— Я могу это понять. — Обнимая подушку, я прижалась к ней щекой. — Думаешь, Ди счастлива здесь? С ее слов я поняла, что она никуда не может отсюда уехать.
Дэймон пересел поудобнее, подняв ноги на диван.
— Ди хочет найти свой собственный путь в жизни, и я не могу ее в этом винить.
Поиски своего собственного пути привели ее к близким отношениям с Адамом. Я терялась в догадках: мечтает ли все еще она о поступлении в колледж за океаном…
Дэймон выпрямился, словно пытался избавиться от негативных мыслей, осевших в его голове, и я немного отодвинулась, чтобы дать ему больше пространства.
— Если ты еще не заметила, среди нас гораздо меньше женщин, чем мужчин. Поэтому девушки очень быстро находят пару, и все женщины находятся под особой защитой.
Я сделала гримасу.
— Находят пару? Я, конечно, могу это понять — вам необходимо поддерживать рождаемость… но Ди не должна подвергаться давлению. Это несправедливо. Вы имеете право на то, чтобы контролировать свои собственные жизни.
Он взглянул на меня, и его глаза затуманились.
— Но мы не контролируем, Котенок.
Я покачала головой.
— Так не должно быть.
— Не должно. Но большинство Лаксенов не ищут чего-то другого. Доусон искал. Он любил Бетани. — Дэймон прерывисто выдохнул. — Мы были против. И я считал, что с его стороны было глупостью влюбиться в человека. Без обид.
— Какие тут обиды.
— Ему было тяжело. Вся наша группа была расстроена его выбором, но Доусон… он был сильным и упрямым. — Дэймон улыбнулся, покачав головой. — Он не уступал, и если бы старейшины узнали правду, я не думаю, что они смогли бы как-то на него повлиять.
— Не мог ли он решиться на то, чтобы сбежать с Бетани за спиной у МО? Возможно, это именно то, что произошло?
— Доусону нравилось здесь. Он любил ходить в горы и проводил много времени на природе. Он всегда любил жить в отдалении от больших городов. — Дэймон взглянул на меня. — Доусон никогда бы не уехал, тем более, не сказав об этом ни слова ни Ди, ни мне. Я знаю, они оба мертвы. — Он слабо улыбнулся. — Тебе бы понравился Доусон. Выглядел так же, как я, но по характеру гораздо лучше. Иными словами, далеко не придурок.
В моем горле возник ком.
— Я уверена, что так и есть, но, Дэймон, ты… не плохой.
Его бровь изогнулась.
— Ладно. Конечно, ты часто совершаешь идиотские поступки, но ты не плохой. — Я сделала паузу, прижимая к себе подушку. — Хочешь знать, что я на самом деле думаю?
— Мне следует начинать беспокоиться?
Я рассмеялась.
— Под личиной придурка скрывается по-настоящему хороший парень. Иногда он проявляет себя. Поэтому, несмотря на то, что мне почти все время хочется выбить из тебя дурь, я совсем не думаю, что ты плохой. На твоих плечах лежит слишком большая ответственность.
Дэймон наклонил голову и усмехнулся.
— Ладно, полагаю, это не так уж и плохо.
Я пожала плечами.
— Могу я спросить тебя кое о чем и рассчитывать на то, что ты скажешь мне правду?
— Всегда, — произнес он.
Потянувшись пальцами к шее, я вытащила обсидиан и сжала его в ладони.
— МО вызывает у вас гораздо большие опасения, чем Аэрумы, верно?
Его губы сжались, но он не солгал:
— Да.
Я гладила поверхность серебряного обрамления кристалла.
— Что бы они сделали, если бы узнали о том, что я могу передвигать предметы?
— Вероятно, то же самое, что они сделали бы с нами, если бы узнали о наших возможностях. — Дэймон потянулся и положил ладонь на мою руку, которая удерживала обсидиан. Он сжал мои пальцы, остановив их движение. — Они бы изолировали тебя… или еще хуже. Но можешь не волноваться. Я никогда не позволю этому случиться.
Мою кожу закололо в том месте, где наши руки соприкасались.
— Как вы можете жить со всем этим? Все время в ожидании, что в МО могут узнать, что у вас гораздо больше возможностей, чем они полагали изначально?
Его пальцы сомкнулись вокруг моих так, что теперь мы вместе удерживали кулон.
— Мы никогда ничего другого не знали.
Я пыталась сдержать неожиданно подступившие к глазам слезы.
— Это как-то слишком уж… печально.
— Это наша жизнь. — Он сделал паузу. — Не плачь, Котенок. С тобой ничего не случится.
Наши лица были на расстоянии нескольких сантиметров. Его рука все еще удерживала мою. И тут меня осенило:
— Дэймон… на твоих плечах постоянно лежит ответственность за безопасность и других, верно?
Он сжал мою руку, а потом отпустил ее. Откинувшись на спинку дивана, он оперся на подлокотник, подперев рукой голову.
— Это был не слишком праздничный разговор, да?
— Все нормально. Хочешь еще молока или чего-нибудь другого?
— Нет, но мне хотелось бы узнать кое-что.
Я нахмурилась, вытянув правую ногу на том небольшом пространстве, которое он не занимал.
— Что?
— Как часто ты носишься по дому, распевая песни? — Его тон был вполне серьезным.
Я пнула его, но он удержал мою ногу.
— Теперь можешь идти, Дэймон.
— Ты знаешь, мне нравятся эти носки.
— Отпусти мою ногу, — скомандовала я.
— Даже не потому, что на них нарисованы олени или что они достигают твоих колен. — Интересно, в чем он видит разницу. — Мне нравятся эти носки, потому что они, как перчатки, на твоих ногах.
Закатив глаза, я попыталась выдернуть из его рук свою ступню.
— Я люблю такие носки. И не смей за них тянуть. Я скину тебя с дивана.
Его бровь изогнулась, и он продолжал исследовать мои ступни.
— Носки-перчатки, мм? Никогда не видел ничего подобного. Ди бы они понравились.
Я снова потянула ногу, и он, наконец, меня отпустил.
— Да ладно тебе, Дэймон. Думаю, есть вещи гораздо более забавные, чем мои носки. И не цепляйся к ним. Они являются единственным обязательным атрибутом для меня в праздничные или выходные дни.
— Единственным атрибутом? Мне казалось, ты относишься к тем людям, которые любят рождественскую елку уже на День благодарения[7].
— Вы отмечаете Рождество?
Дэймон кивнул.
— Да. Это очень по-человечески. Ди любит Рождество. На самом деле, я думаю, ей больше всего нравится суета с подарками.
Я рассмеялась.
— Мне тоже в свое время нравились праздники. И да, я всегда ждала с нетерпением большую елку, когда отец был жив. Мы украшали ее, пока смотрели торжества на День благодарения.
— А теперь?
— Теперь мама никогда не бывает дома на праздники. И я знаю, в этом году она тоже будет дежурить. Она совсем недавно начала работать в госпитале, поэтому, скорее всего, выйдет в смену. — Я пожала плечами. — У меня редко бывает компания на праздники.
Дэймон не прокомментировал мои слова, но его взгляд, направленный на меня, был пронизывающим. Думаю, он чувствовал, что все это было для меня угнетающе неловким, потому что он сменил тему.
— Итак, этот парень Боб…
— Его зовут Блейк, и, пожалуйста, не начинай снова, Дэймон…
— Прекрасно. — Его губы сжались. — Я в любом случае имел в виду не его.
Мои брови нахмурились.
— Что это значит?
Дэймон пожал плечами.
— Когда во время твоей болезни я побывал в твоей спальне, меня там кое-что удивило.
— Я не уверена, хочу ли знать, что именно тебя удивило.
— У тебя на стене висит постер Боба Дилана[8]. Я ожидал каких-нибудь «Джонас Бразерс[9]» или что-то в этом духе.
— Ты серьезно? Никогда не была любительницей поп-музыки. Я большая фанатка Дэйва Мэтьюса[10] или более ранних исполнителей, таких как Дилан.
7
Государственный праздник в США, отмечается в четвертый четверг ноября и знаменует собой начало рождественского периода.
8
10