Дэймон неожиданно оказался возле меня, прижав теплые ладони к моим горевшим щекам.
— Я никогда не мог тебя ненавидеть.
Я сморгнула влагу, готовую извергнуться из моих глаз.
— Но…
— И я не ненавижу тебя сейчас, Кэт. — Он пристально смотрел в мои глаза. — Я злюсь на тебя… на себя. Злюсь настолько, что могу чувствовать вкус своей ярости. Мне до смерти хочется отыскать Блейка и переломать ему кости, но… знаешь, о чем я беспрестанно думал весь вчерашний день? Всю ночь? Единственная мысль, от которой я не мог избавиться, невзирая на всю свою злость?
— Нет, — прошептала я.
— Я думал о том, насколько мне повезло, что та… которую я никогда не мог выкинуть из своей головы… та, которая значит для меня больше, чем я мог когда-либо вынести… эта девушка все еще жива. Она все еще здесь. И это ты.
Слезы ручьем текли по моим щекам. Надежда обрушилась на меня так стремительно, что я задохнулась и моя голова закружилась. Мне казалось, что я собиралась шагнуть со скалы, не зная, насколько бесконечным будет мое падение. Опасное хмельное ощущение.
— Что… это значит?
— На самом деле, я не знаю. — Его большой палец вытирал слезы с моей щеки, и на его губах дрогнула слабая улыбка. — Я не знаю, что принесет нам завтрашний день и какими мы будем год спустя. Черт, мы можем вообще закончить тем, что убьем друг друга на следующей неделе из-за какой-то мелочи. Возможно многое. Все, что я знаю точно, мои чувства к тебе не денутся никуда.
Его слова заставили меня расплакаться еще сильнее. Склонив голову, Дэймон поцелуями осушал мое лицо, пока не осталось ни единой слезинки, а потом он нашел губами мои губы, и комната растворилась. Исчез весь мир. Мне больше всего на свете хотелось забыться в этом поцелуе, но я не могла. Отстранившись, я сделала глубокий вдох.
— Как ты можешь все еще хотеть меня? — проговорила я.
Дэймон прижался своим лбом к моему.
— О, я все еще хочу тебя задушить. Но видно, я ненормальный. Ты тоже не подарок. Может быть, весь секрет именно в этом. Мы просто очень похожи.
— В этом нет совершенно никакой логики.
— Есть. По крайней мере, для меня. — Он снова коснулся моих губ. — Возможно, это как-то связано с тем, что ты, наконец, призналась в том, что влюблена в меня — сильно и навсегда.
У меня вырвался слабый смешок.
— Я определенно в этом не признавалась.
— Не столь красноречиво, конечно, но мы оба знаем, что это правда. И мне этого достаточно.
— Правда? — Я закрыла глаза, сделав вдох, который, казалось, был первым настоящим за последний месяц. А может быть, даже за последние годы. — Ты чувствуешь то же самое?
В ответ его губы опустились на мои, и он начал целовать меня… снова и снова. К тому моменту, когда Дэймон поднял голову, мы оба лежали на его кровати и его руки крепко прижимали меня к его телу. Я не помню, как мы здесь оказались — настолько головокружительными были его поцелуи. Потребовалось некоторое время, прежде чем мое сердце перестало оглушительно грохотать.
— Это не меняет ничего из того, что я натворила. Это все еще остается моей виной.
Подперев рукой голову, Дэймон лежал на боку возле меня, и его другая рука путешествовала поверх моей футболки вдоль линии живота.
— Это не только твоя вина, Кэт. Вина лежит на всех нас. Мы в этом апокалипсисе вместе. И нам вместе придется пережить то, что ждет нас впереди.
Мое сердце подпрыгнуло, как сумасшедшее.
— Нам?
Дэймон кивнул, и его пальцы приступили к расстегиванию пуговиц моего джемпера. Когда он дошел до того места, где они были застегнуты неправильно, с его губ сорвался тихий смех.
— Если в этом мире и есть что-то… так это мы.
Я подняла руки, и он одним движением сорвал с меня свитер.
— И что… для тебя в действительности означает понятие «мы»?
— Ты и я. — Дэймон спустился ниже, снимая с меня ботинки. — И никого больше.
Избавившись от носков, я снова легла рядом с ним. Кровь гулко шумела в висках.
— Мне в общем… нравится такое определение.
— В общем? — Его рука легла на мой живот и, скользнув ниже, пробралась под край блузки. — В общем… этого не достаточно, Котенок.
— Хорошо, — выдохнула я, вздрогнув, когда его пальцы легли на мою обнаженную кожу. — Мне это нравится.
— И мне тоже. — Он склонил голову, коснувшись моих губ мягким поцелуем. — Могу поспорить, ты без ума от этого.
Мои губы дрогнули в улыбке.
— Так и есть.
С хриплым гортанным рыком Дэймон начал покрывать поцелуями мою все еще влажную от слез щеку, заставив мою кожу гореть чувственным пламенем. Мы шептали друг другу бесконечные признания, и эти слова, медленно, стежок за стежком, закрывали ноющую пустоту в моей душе. Мне казалось, что для него это значило то же самое.
Я рассказала ему все о том, что говорил и совершал Блейк. Он рассказал мне о том, насколько сильно злился, как был взбешен и задет только от того, что видел Блейка рядом со мной. И эти признания я буду хранить в своем сердце. Он рассказал о том, как испугался, увидев Аэрумов и Блейка, и я чувствовала его боль в каждом легком и осторожном прикосновении его пальцев. Те драгоценные слова, возможно, и не были произнесены тогда, но любовь чувствовалась в каждом его прикосновении и каждом вздохе. Мне не нужно было слышать его признание, потому что я была окутана его любовью.
Время остановилось. Мир и все то, частью чего я была, остались за пределами закрытой двери спальни, в которой были только мы. Впервые нас ничего не разделяло. Мы были открыты и уязвимы друг перед другом. В скором времени часть нашей одежды исчезла. Его футболка. Моя рубашка. Пуговицы на его джинсах были расстегнуты… точно так же, как и на моих.
— Ты не имеешь ни малейшего представления, как сильно я этого хочу. — Его голос был сиплым поверх моего уха. — Думаю, мне это даже снилось. — Кончики его пальцев провели чувственную дорожку поверх моей груди, опускаясь все ниже к моему животу. — Безумие, мм?
Сейчас все казалось безумием. Находиться в его руках вот так, когда я была уверена, что он никогда меня не простит… Это было чем-то немыслимым.
Подняв руку, я пробежала пальцами вниз по его щеке. Он повернул голову, прижавшись губами к моей ладони, а затем снова склонился, и я, охваченная миллионом искрящихся ощущений, ожила под его телом. Для него и ради него.
Наши поцелуи, став более нетерпеливыми и глубокими, нам хотелось новых открытий, и мы потерялись в том, как двигались наши тела и как сильно хотелось нам стать еще ближе. Одежда, которая на нас все еще оставалась, казалась досадной помехой, от которой я уже хотела избавиться, потому что была готова к следующему шагу, и я чувствовала, что Дэймон был готов тоже. Завтрашний день или следующая неделя не были для нас гарантированы. И раньше было так, но для нас будущее не оставляло особых надежд. Существовало только настоящее, и мне хотелось задержаться в нем настолько, насколько это вообще возможно. И мне хотелось разделить его с Дэймоном… я хотела разделить с ним все.
Его руки… его поцелуи сводили меня с ума. И когда его пальцы настойчиво двинулись к моему животу и продолжили опускаться еще ниже, я открыла глаза, едва слышно выдохнув его имя. Контуры Дэймона светились огненно-белой аурой, отбрасывавшей тени на стены спальни. Было что-то невероятно красивое в том, чтобы находиться на грани потери контроля, когда с головой погружаешься во что-то неизведанное, и мне хотелось… хотелось упасть в эту бездну и никогда не возвращаться на поверхность.
Но Дэймон остановился.
Я подняла на него затуманенный взгляд, лаская твердые мышцы его живота.
— Что-то случилось?
— Боюсь, ты мне не поверишь, — он коснулся мягким поцелуем моих губ, — но… я хочу сделать это правильно.
Я улыбнулась:
— Сомневаюсь, что ты можешь это сделать неправильно.
Губы Дэймона дрогнули в самодовольной усмешке: