— Вся эта история разбудила во мне дикий аппетит, — задумчиво сказала Ада, глядя на сладости в витрине кондитерской, возле которой мы оказались. — Или, проще говоря, я ужасно голодна! Может, сходим куда-нибудь?
Она вдруг изменилась в лице, хлопнула себя по плечу, потом по другому, и закатила глаза: — О нет! Я забыла сумку внутри!
— Что, серьезно? — удивился я. — Как ты могла забыть?
— Я же сняла ее! И оставила там!
— Зачем?! — не понимал я.
— Так с сумками не пускают на экзамен! — Ада развела руками. — Вдруг кто-то пронесет артефакт, всякое такое…
Да, действительно, просто так артефакт в кармане не пронесешь — я сам знаю, как он выпирает. Если знаешь, что искать, и если человек не прячет руку, как будто у него что-то болит, то заметишь без проблем. А вот с сумками обыскивать не принято.
— Короче, мне нужно вернуться за сумкой, там деньги, телефоны и все такое… — продолжала Ада, словно пытаясь убедить меня.
— Да иди уже, — махнул я рукой. — Я подожду здесь. Только не ввязывайся ни во что, и смотри, чтобы преподаватели не поймали с вопросами.
— Ты за кого меня держишь? — рассмеялась Ада, как будто звенели кристаллы манолита на краях разлома. Она снова побежала через дорогу.
Я прислонился плечом к двери кондитерской и начал наблюдать за другими абитуриентами, которые постепенно стягивались к школе. Они кучковались группами, переговариваясь и делясь впечатлениями о том, что произошло внутри, хотя, конечно, никто из них ничего не мог знать точно. Некоторые из выглядели взволнованными, другие — напуганными, а кто-то, наоборот, пытался казаться круче, чем он есть. И, судя по тому, что через минуту ожидания, вся эта толпа пришла в движение и скрылась в здании школы — экзамен не отменили. Даже несмотря на происшествие.
Одно было ясно — его проведение было очень важным для магов. Настолько важным, что даже открывшийся прямо на экзамене разлом с человеческими жертвами и ранениями не стал причиной его отмены.
Я отметил, как некоторые абитуриенты, двигаясь к школе, бросали тревожные взгляды на здание, словно опасались, что что-то подобное может произойти снова.
Мой взгляд переместился на улицу, на машины, которые проезжали мимо. Они были яркими и современными, с блестящими кузовами, отражающими солнечные лучи. Некоторые из них были украшены магическими символами, которые светились, когда машины проезжали мимо. Прохожие спешили в разные стороны, их лица были сосредоточенными, а шаги быстрыми. Я заметил, как один человек, одетый в строгий костюм, нервно проверял часы, а другая женщина с сумкой через плечо, казалось, искала кого-то в толпе.
В одну сторону я видел все это просто глазами, глядя перед собой, а в другую — наблюдал за неясным отражением в витрине, которая показывала все, что происходило у меня за спиной. Есть у меня такая привычка — всегда следить за тем, что происходит сзади, используя для этого любую отражающую поверхность.
И поэтому для меня не стало неожиданностью, когда в скрытой под полой серого пиджака руке одного из прохожих мелькнул пистолет. Он выглядел неуместно среди всей этой суеты и радости, словно черное пятно на ярком фоне. Я почувствовал, как сердце забилось быстрее. Прохожий выглядел напряженным, его глаза были сощурены, словно он уже смотрел через прицел на свою цель.
И я знал, кто эта цель.
Конечно же, я.
Глава 10
Я слегка напрягся, но не сильно. Несмотря на то, что у незнакомца под пиджаком было оружие, он явно не собирался его использовать, по крайней мере, в открытую. Иначе бы уже использовал, оружие ведь как раз для того и нужно, чтобы не подходить к врагу вплотную.
Но цель серого пиджака была другой, если не сказать противоположной. Подойти ближе и прижать пистолет к моему боку, чтобы я не дергался и делал то, что он скажет. Это довольно классическая, буквально попсовая, ситуация, и, что самое смешное, я уже в ней оказывался. В прошлой жизни, конечно, оказывался. И ничем хорошим это не закончилось.
Для человека с пистолетом, конечно. Я-то жив-здоров-прекрасен и по сей день.
До незнакомца оставалось всего каких-то жалких пять метров. Поэтому я немного изменил положение тела, чтобы было удобно ударить локтем по стеклу витрины и разбить его. А потом можно будет прямо в падении подхватить осколок покрупнее и использовать его как нож. Если враг сам настолько глуп, чтобы идти ко мне, грех не воспользоваться этим. Да, я порежусь и испачкаюсь кровью, но это лучше, чем выполнять требования какого-то доходяги. И, конечно, лучше, чем получить пулю в бок за неповиновение.