— I’ll be back soon. Wait, — заявил мальчик и исчез с поля зрения.
Джерд решила, что оставаться нагой в присутствии ребёнка будет неприличным, поэтому через силу натянула грязное платье на себя и попыталась не думать о том, что голова едва отчистилась на слой грязи. Это не первостепенное. Мальчик вернулся довольно скоро, неся в руках коричневую коробку. Джерд узнала аптечку компании «Джонсон и Джонсон»(1), весьма старомодного дизайна.
Джерд задалась вопросом какой сейчас год.
Мальчик неумело пытался помочь, но опыта наложения повязок у него не было. Да и по хорошему надо бы волосы на затылке сбрить, но сейчас не было ни инструментов, ни желания. С горем пополам ей удалось попросить ребёнка придерживать повязку, а самой обматывать голову.
— Thank you, — поблагодарила Джерд.
Мальчик, не задумываясь, отдал незнакомке весь запас бинта и смотрел на испачканные в крови руки. А Джерд постепенно разгоняла магию внутри себя, и туман из головы медленно уходил. Да и, казалось, словарный запас увеличился и говорить стало проще.
— Какое сегодня число? — поинтересовалась Джерд.
— Двадцать первое июня, — нахмурившись, ответил мальчик.
— А год?
— 1917.
Джерд поперхнулась и мысленно ужаснулась. Это двадцать лет до её рождения! И Первая Мировая война. В ближайшем будущем, вроде бы, в июле налёт германских дирижаблей на промышленные районы Британии. В общем, ничего хорошего.
Войну Джерд ненавидела. Когда ей было три года, немецкие войска оккупировали Норвегию. Отец умер в первый день военного сопротивления 9 апреля 1940 года. Мать стала участницей Норвежского движения сопротивления. Её арестовали 10 сентября 1941 года, когда Джерд было четыре года. Девочку отправили в детский дом. В приюте и школе проводили нацификацию (2), не разрешали читать многие книги, учили абсолютному послушанию. После войны Джерд познакомилась с трёхлетним сводным братом, которого мать родила от фашиста, будучи изнасилованной. Харри Нильсон — маленький мальчик, полностью перенявший внешность биологического отца, подвергался издевательствам после войны, а мать арестовали по подозрению в коллаборационизме (3) и сотрудничестве с врагом. Постоянные оскорбления в духе "отпрыск немцев", "сын шлюхи" и прочие неприятные высказывания создавали много комплексов у Харри, с которыми приходилось бороться Джерд. После войны норвежская экономика шла в гору стремительными темпами, поэтому населению было вполне комфортно, хотя работать приходилось много. Приютские дети росли фактически сами, немногих забирали к себе. В 1955 году Джерд забрала из приюта тринадцатилетнего Харри, а сама работала в госпитале санитаркой, параллельно обучаясь магии вместе с братом, чтобы иметь возможность вернуться в магическое общество.
Джерд отвлеклась от своих воспоминаний, услышав удивлённый возглас мальчика. Тот с интересом рассматривал свою руку, которая была вся в кровавых разводах. Тонкая длинная царапина, возможно, от когтей домашнего животного, светилась слабым светом. Джерд долго соображала, что произошло, а потом в ужасе осознала причину необычного явления.
— Как тебя зовут? — тихо спросила Джерд, наблюдая, как свечение медленно исчезает.
— У тебя голова чуть-чуть тоже светится, — заметил мальчик. — Том Риддл.
— Меропа Гонт, — вырвалось раньше, чем сама Джерд смогла сообразить. Теперь она хотя бы знала имя этого тела. Думать о том, что произошло, не хотелось.
— Откуда у тебя эта рана?
— Упала.
Надо было что-то делать. Просто сидеть на берегу речки с Томом Риддлом и переваривать новость, что она стала женой ребёнка при странном стечении обстоятельств, было глупо. Всё равно сейчас она ничего сделать не сможет, а впереди маячила перспектива ночевать в лесу совершенно голодной и босоногой.
— Значит, ты дочь того безумного Марволо? — поинтересовался Том, с видным отвращением поморщившись при упоминании имени того страшного мужика.
— Видимо, да, — ответила Джерд. Она тоже испытывала далеко не самые тёплые чувства к этому неопрятного вида мужчине.
— Мне надо идти, — признался Том. — Пока.
Мальчик быстро скрылся из поля зрения, а Джерд думала о том, как бы переночевать в лесу и что вообще делать дальше. Слишком многое навалилось за последние часы, а выходов из ситуаций не было видно вообще. Она не знала, в каком месте находится, только то, что сегодня 21 июня 1917 говорит о том, что она находится, вероятнее всего, на планете Земля. А насколько история её мира совпадает с историей этого — было неизвестно.