Запряженная волом повозка направлялась к усадьбе у реки Хорикава в четвертом квартале. Без слуг или кого бы то ни было, в лунном свете огромный черный вол тянул повозку, в которой сидели Сэймей и Хиромаса.
— Слушай, Сэймей, — трясясь в такт повозке, говорил Хиромаса.
— Что?
— А вот та женщина, ну, что была на мосту через реку Камогава, кто она, интересно…
— Как знать…
— А может быть она когда-то была человеком, а сейчас уже не человек?
— Может быть и так…
— Демон?
— Не стоит торопиться… — Сэймей говорил очень тихим голосом.
— А вот то черное, ну, которое выпрыгнуло из шкатулки, а вот что же это такое было, а? Я когда твой рассказ слушал, у меня аж мороз по позвоночнику прошел!
— Скоро узнаем, наверное. Сегодня вечером встретимся с госпожой Такако и обо всем ее расспросим, и тогда…
— Ага. — Хиромаса кивнул, поднял шторку повозки и выглянул наружу. Повозка слегка поскрипывая и подпрыгивая на мелких камушках и ямках шла вперед. В ярком лунном свете от повозки на землю падала густая тень.
Они прибыли в усадьбу. Сразу же Сэймея и Хиромасу проводили в спальню госпожи Такако, а весь дом был словно наполнен тревогой. Можно было понять, что тут и там по комнатам сидят служанки, затаились и смотрят в темноту, стараясь не дышать. Во дворе было разложено несколько сторожевых костров, а в коридоре кое-где расставлены светильники. Один или два воина, по-видимому охрана, стояли вблизи костров во дворе.
В комнате, куда их проводили, Сэймей и Хиромаса увидели госпожу Такако. Ей было по виду двадцать четыре или двадцать пять лет, белоснежная кожа, длинный разрез миндалевидных глаз.
Рядом с госпожой Такако невозмутимо сидела старуха, из тех, кто знает все и обо всем на свете. Однако глаза ее, несмотря на невозмутимость, временами выдавали страх и беспокойство. Так как она осталась и после того, как встретили Сэймея и Хиромасу и услали ненужных слуг, следовало то, что эта старуха пользовалась огромным доверием у госпожи Такако.
Сэймей вежливо поприветствовал госпожу Такако и представил ей Хиромасу:
— Я подумал, что будет необходимость в его помощи, поэтому привел с собой. Все, что можно сказать мне, может услышать и Хиромаса. — после этих слов Сэймея, госпожа Такако поклонилась и произнесла:
— Хорошо. А это, — госпожа Такако посмотрела на старуху, сидевшую подле.
— Укибунэ, к вашим услугам. Я с малых лет вскармливала грудью госпожу Такако, — низко поклонилась старуха. Стало понятно, почему она находится рядом с госпожой Такако.
— Как бы там ни было, что-то в Вашем доме неспокойно, не правда ли? — сказал Сэймей, обведя вокруг взглядом.
— Около половины часа назад с одной из служанок приключилось что-то странное… — тихим голосом сказала госпожа Такако. Видно было, что она напугана. Хотя пламя светильника освещало ее лицо, кожа была иссиня белой. Настолько от нее отлила кровь.
— Что же случилось?
— Да, да. Когда она шла по коридору, что-то липкое вцепилось ей в ногу.
— Да?
— Служанка закричала от боли и упала. Услышав ее крик, прибежали другие слуги, но к тому времени то, что вцепилось ей в ногу, уже исчезло. Однако на ее голой ноге остался жирный след крови.
— Ах, как вовремя мы прибыли! Похоже дело зашло еще дальше, чем я предполагал! — Сэймей сдерживался изо всех сил, но все же голос, которым он это сказал, заставлял подумать, будто он наслаждается происходящим. Если бы кто-то имел чуткий слух, он бы наверняка услышал в голосе Сэймея затаенную радость, которую он не мог скрыть, как ни пытался. Однако госпожа Такако, естественно, не заметила таких тонких оттенков в голосе Сэймея:
— Вы хотите сказать, что это то черное, что выпрыгнуло из шкатулки, когда ее открыли в доме Тосукэ, приползло сюда?
— Конечно, так можно подумать. Но прежде чем решать, позвольте Вас спросить.
— Да.
— Вы, госпожа, изволили видеть, что находится внутри шкатулки?
Госпожа Такако не ответила.
— Так как же?
— Да, я видела, — тонким голосом ответила Такако.
— Эта шкатулка все еще здесь?
— Да.
— Позволите ли Вы мне взглянуть на нее?
— Да. — Такако кивнула, а затем взглянула на старуху. Та склонилась в ответ, молча встала и вышла из комнаты. Через некоторое время старуха вернулась, неся в руках нечто четырехугольное, завернутое в шелк.
— Вот это, — она поставила сверток перед Сэймеем.
— Ну что же, позвольте взглянуть. — С этими словами Сэймей развернул шелк, вынул шкатулку и открыл крышку. Такако склонила голову и закрыла свое лицо рукавом поднятой левой руки. Сэймей некоторое время невозмутимо рассматривал то, что было в шкатулке, а затем спросил: