Кошки выть перестали, и я, вздохнув с облегчением, зашёл к себе в спальню, но...
Под батареей, вдоль стены расположился какой-то древний змей с человеческим лицом; причём, он вытянулся прям ровно-ровно, и я поразился ещё и тому, что эта часть помещения неестественно удлинилась и точно продолжилась в соседской, ибо монстр был длинный, большой и толстый. Подойдя ближе, я понял, что он мёртвый... И весь какой-то окостенелый.
Я прошёл на кухню, и увидел, как на стену кто-то или что-то отбрасывает тень. Присмотревшись, я наблюдал следующее: будто под козырьком какого-то здания разговаривают двое; скорее, просто беседа, нежели что-либо иное. Разумеется, я не увидел через окно никого, как бы не вглядывался. Глядь - а на стене уже ничего. Показалось? Примерещилось?
Сбитый с толку, я направился обратно в свою комнату, и вдруг вижу, что работают и персональный компьютер, и оба телевизора (один из которых маленький такой, переносной и чёрно-белый). Самое странное, что техника эта работала без электричества: я всегда отключаю на ночь (либо когда ухожу из дома) всё из розеток (а также проверяю, выключил ли кран). И чёрно-белый телевизор показывает цветным...
Что-то стало мне не по себе; нехорошо...
Я достал себе глицин, дабы положить под язык, но вместо белых таблеток лежали жёлтые и красные, которые оказались до жути горькими на вкус.
Я взглянул на люстру, и вот: вместо люстры под потолком свисает виноград. Он свисал всё ниже и ниже, пока не начал душить меня своими холодными гроздьями. Я сжался в комок, а потом быстро-быстро юркнул в кроватку и свернулся калачиком, стуча зубами, ибо меня что-то морозило.
Неожиданно предо мной предстало Оно. Оно возвышалось надо мною, как берег над морем. Зловещая тёмная фигура. Сколько она так стояла, над моей душой - я без понятия; не имею ни малейшего представления.
Затем Оно внушило мне выйти из дома, и я направился к какому-то сооружению из моего далёкого прошлого; Чужой умел проникать в глубину глубин моего подсознания - возможно, не только моего.
Я взял с собой фонарь, одежду потеплее и немного еды.
Дорога. Семь километров. Семь километров пешком. Я подошёл к какой-то заброшенной двухэтажной усадьбе, минут двадцать переминался с ноги на ногу, ища в себе уверенность, и, наконец, перелез через забор.
Я подошёл к двери подвала здания. Кругом была сырость. На стенах была полустёртая облицовочная багровая краска, потрескавшаяся от старости и морозов. Дверь была слегка приоткрыта, и выкрашена точно также, как и здание. Я с минуту думал, затем глубоко вздохнул, включил фонарь, отправил себе в рот пару крекеров, запил это дело простой водой без газов, и распахнул злосчастную дверь.
Я как будто опрокинулся в чёрную дыру, да-да, в ту самую, что из курса физики. Меня обдало сыростью, холодом и ветхостью. Я занервничал, а нервничать мне нельзя.
На лестничной площадке я затаился и прислушался. Гробовая тишина. Темно, как в заднице у негра. Я начал осторожно спускаться дальше. Внезапно мне почудилось, что лестничная клетка изменила своё положение, даже вообще видоизменилась. Потолок поменялся с полом местами, и вместо двух этажей и подвала, откуда ни возьмись, появились винтовая лестница и шесть этажей. Я запрокинул голову, но слишком резко - закружилась голова...
Подвал был набит всякими тряпками и прочим хламом. Уже позади меня грохнулся то ли шкаф, то ли железобетонная плита с полотка; но я шёл всё ниже и всё дальше, не убавляя шага. Куда я иду, и зачем? Что меня ждёт, в этом аду?
На полу валялась голова коровы, но какая-то неестественная, мутировавшая. Я побледнел, но прошёл мимо, словно меня кто-то злонамеренно гнал вперёд. Какая-то сила неуклонно направляла меня, легонько толкая в спину; я чувствовал это.
Так я шарил по всему зданию почти до рассвета. Устав, я сел на стул, но он был сломанный. От досады я тогда сел на ледяной плиточный пол, и задумался. И вот: вместо плит передо мной уже паркет, из-под полусгнивших брёвен которого на меня смотрят тысячи глаз! Но тут я вновь провалился чёрт знает, куда...
Сначала мне показалось, что я падаю вечно. Потом - что парю над бездонным водоёмом. Затем - что иду по тропинке, по бокам которой - водяные стены, словно предо мною расступилось море.