Произошло все в первый учебный день после длинных рождественских каникул. Миссис Дуглас попросила кого-нибудь остаться после занятий и помочь ей пересчитать учебники, которые ученики сдали перед тем, как уйти на каникулы. Бен поднял руку.
— Спасибо, Бен. — Миссис Дуглас наградила его такой ослепительной улыбкой, что тепло растеклось у него по телу до пальчиков ног.
«Жополиз», — шепотом прокомментировал с задней парты Генри Бауэрс.
День выдался из тех зимних дней в Мэне, которые принято считать и лучшими, и худшими: безоблачное небо, слепяще яркое солнце, но такой холод, что становилось страшно. Мало того что мороз под пятнадцать градусов, так еще сильный ледяной ветер.
Бен считал книги и выкрикивал результаты; миссис Дуглас их записывала (ни разу даже не проверила, с гордостью отметил Бен), а потом они на пару относили книги в кладовую по коридорам, в которых сонно потрескивали батареи центрального отопления. Поначалу школу наполняли самые разные звуки: захлопывались дверцы шкафчиков, в приемной директора стрекотала пишущая машинка миссис Томас, наверху репетировал хор, из спортивного зала доносились нервные удары баскетбольного мяча и шуршание кроссовок по деревянному полу.
Мало-помалу звуки эти обрывались, и когда они относили в кладовую последнюю порцию (книг оказалось на одну меньше, но миссис Дуглас со вздохом сказала, что значения это не имеет, поскольку все они дышали на ладан), осталось только потрескивание в батареях, ш-ш-шир, ш-ш-шир швабры мистера Фацио, продвигающего цветные опилки по полу в коридоре, да завывание ветра за окнами.
Бен посмотрел в узкое окно кладовой и увидел, что небо быстро темнеет. Часы показывали четыре пополудни, и сумерки начали сгущаться. На детской площадке ветер гнал по земле сухой снег, наметал маленькие сугробы около детских качалок, которые одним сиденьем намертво вмерзли в землю. Только апрельские оттепели могли снять эти крепкие зимние оковы. Никого не увидел он и на Джексон-стрит. Еще какое-то время он не отрывал глаз от окна, надеясь, что хоть один автомобиль проедет по перекрестку с Уитчем-стрит, но напрасно. Судя по тому, что видел он из окна, все в Дерри, за исключением него и миссис Дуглас, могли умереть или покинуть город.
Бен повернулся к учительнице, и ему стало ясно (тут он действительно испугался), что ее ощущения ничуть не отличаются от его. Он понял это по выражению глаз миссис Дуглас. Эти ушедшие в себя, задумчивые, отсутствующие глаза могли принадлежать ребенку, но никак не учительнице сорока с небольшим лет. И руки она сложила под грудью, как в молитве.
«Мне страшно, — подумал Бен, — и ей тоже. Но чего мы в действительности боимся?»
Он не знал. Потом она посмотрела на него, и с ее губ сорвался короткий, чуть ли не смущенный смешок.
— Я слишком уж задержала тебя. Извини, Бен.
— Ничего. — Он смотрел на свои ботинки. Бен немножко любил ее, не так искренне и всей душой, как мисс Тибодо, свою первую учительницу… но любил.
— Если б я водила машину, то подвезла бы тебя, но я не вожу. Муж заедет за мной в четверть шестого. Если ты подождешь, мы сможем…
— Нет, спасибо, — ответил Бен. — Я должен быть дома раньше. — Правдой тут и не пахло, но сама идея о встрече с мужем миссис Дуглас вызывала у него непонятное отвращение.
— Может, твоя мама сможет…
— Она тоже не водит машину, — ответил Бен. — Ничего со мной не случится. Мой дом в миле отсюда.
— Миля — не так и далеко в хорошую погоду, но не в такой мороз. При необходимости ты сможешь зайти куда-нибудь погреться?
— Да, конечно. Я зайду в «Костелло» и постою у печи. Мистер Гедро возражать не будет. У меня лыжные штаны. И теплый шарф. Мне его подарили на Рождество.
Его слова немного успокоили миссис Дуглас — а потом она снова посмотрела в окно.
— Просто на улице вроде бы так холодно. Так… так неприязненно.
Он не знал этого слова, но понимал, что она хотела сказать. Что-то только что случилось… но что?
Он увидел в ней, внезапно осознал Бен, человека, а не просто учительницу. Вот что случилось. Внезапно ее лицо предстало перед ним в новом ракурсе: оно стало совершенно другим — лицом уставшей поэтессы. Он мог видеть, как она едет домой с мужем, сидит рядом с ним в автомобиле, сложив руки на коленях, под шипение обогревателя, и они говорят о том, как у него прошел день. Он мог видеть, как она готовит обед. Странная мысль промелькнула в голове, и с губ чуть не сорвался вопрос, уместный на коктейль-пати: «У вас есть дети, миссис Дуглас?»