— Но ты не уверен.
— Не уверен, что это можно назвать регенерацией. Как я уже выяснил, твои клетки ни мертвы, ни живы, это больше напоминает не регенерацию, а восстановление исходного материала.
— Словно состояние стазиса, к которому возвращается организм после повреждений? Застывший момент?
Погодя секунду, мужчина удовлетворенно улыбнулся и с какой-то хитринкой прищурился, что заставило меня напрячься.
— Верно. Когда тело и разум ослаблены, демон может проецировать свое сознание через тебя. И то, что я увидел, говорит о том, что ты вполне сможешь использовать его чакру для своих техник. И для обучения ниндзюцу в том числе.
— Ниндзюцу, — ага, знакомое слово, и я даже знала теперь, что это означает. — Но я не знаю ни одной техники.
— Это поправимо.
— Не поняла, — выпрямившись и даже удивившись возмущению, промелькнувшему в голосе, я скинула ноги с кушетки и уточнила: — Ты из меня ниндзя собрался делать?
— В качестве шиноби ты можешь принести мне огромную пользу. А не только быть лабораторной крысой. Я уж думал, ты большего о себе мнения…
— Я не об этом. То есть… — несмотря на заманчивость предложения, интересовала меня в первую очередь не возможность махать кулаками. — Да, я бы хотела обучиться, но мне интересны знания иного рода: медицина, инженерия. А ты, видимо, в этом разбираешься.
— Хочешь, чтобы я обучал тебя медицинским техникам?
— Не только. Я хочу узнать о природе твоих экспериментов. Это может принести куда больше пользы.
— Уж извини, но нет.
— Почему? — упрямилась я.
— Ты же ни черта не знаешь, даже элементарной базы. Какой смысл тебя обучать?
Видимо, моя просьба настолько потрясла Орочимару, что он аж скривился в пренебрежении, будто к его ценным знаниям кто-то посмел потянуться своими грязными ручонками.
— А какой смысл обучать ниндзюцу, там я тоже элементарной базы не знаю.
— Мне не нужно, чтобы кто-то у меня постоянно мешался под рукой. И разжевывать каждое действие только пустая трата времени.
— Вот сколько у тебя шиноби, а сколько хороших ассистентов?
— Ты и ассистент? — не скрывая пренебрежения, усмехнулся мужчина. — Ты девица, которая только и сидела всю жизнь на мягких подушках, ты хоть представляешь себе работу в лаборатории? Это не просто смешивать вещества в пробирках, довольно часто приходится испытывать техники на живых образцах.
— На людях, не скромничай, — скривилась я от раздражения. — Да, я понимаю, чем ты занимаешься, и как. И если я выгляжу на двадцать, это не значит, что мне двадцать. Думаешь, я все годы просто показывала Риндзина людям и они боялись? Нет. Если ты достаточно хорошо изучил обо мне информацию, то знаешь, какими методами я пользовалась. Почему меня боятся в деревне, почему родной брат держит свою семью от меня подальше. Да, за последние годы я размякла, потому что какой толк в бессмысленных пытках и запугиваниях? Все и так прекрасно понимают, что к чему.
— А еще пререкаешься и дерзишь, что для подмастерья последнее качество в рекомендации.
— Чего?
— Язык у тебя длинный говорю.
— У меня-то?
Шутку он, похоже, не оценил, и действительно не был настроен идти у меня на поводу. А мне тоже не хотелось соглашаться с каждым его словом. Я сюда пришла за возможностью узнать больше о своих способностях, а не обучиться техникам ниндзя. Меня интересовала информация, которая помогла бы раскрыть секреты ритуала, да и мира в целом. Но если так подумать, ниндзюцу также таило в себе много любопытных и полезных вещей. Кое-что я могла бы в последствии показать племянникам, внести свой вклад в их развитие, а не только запомниться им «теткой, которая запугала до смерти всю деревню».
— Тогда придется пойти на компромисс, — развела я руками. — Ты позволяешь мне наблюдать за своей работой в лабораториях и учиться. А я пройду курс обучения ниндзюцу, которые ты посчитаешь наиболее подходящими для меня, и буду сотрудничать с тобой на постоянной основе.
Долгое мгновение Орочимару молчал и буравил хмурым взглядом, от которого хотелось забиться в угол, но когда он тихо засмеялся, то я и вовсе пожелала провалиться под землю. Но держалась невозмутимо до последнего. Пугающий человек.
— Ты, дорогуша, все еще не понимаешь, с кем имеешь дело. После такой дерзости для собеседника этот разговор становится последним. Последним в жизни.
— Но я не обычный собеседник, давай начнем с этого. Не какой-то оборванец с улицы, а политически выгодный собеседник.
— Ты мне ведь сама говорила, что брат отстранил тебя от дел. Думаю, с твоей смертью, он только вздохнет с облегчением.