Спорить со мной никто не решался. На вопросы Хаято, что случилось, отвечать было лень. Даже не лень, сил попросту не хватало, как и смелости, озвучить увиденное. Изрезанное тело белого змея, его тело… От шока тогда и не успела испытать всю гамму чувств, уж понадеялась, что обойдет напасть стороной. Но нет, все пришло запоздало. Но я не прекращала попытки отрицать свои переживания. Пусть из-за этого и пропал интерес ко всему, а хотелось лишь лежать бревном, зато ничего не беспокоило. Даже вероятность, что Саске вернется закончить начатое.
Грохот падающего тела и звон бьющейся керамики вернули меня в чувство. Оторвавшись от документа, перевела взгляд на служанку, которая в панике посмотрела на мой завтрак.
— Прошу прощения! — ее голос звенел от ужаса, девушка в спешке уронила голову на пол в знак сожаления.
— Горячая вода испортит татами. И осколки везде.
— Прошу прощения, я сейчас же все уберу!
Не зная, за что браться в первую очередь, девушка начала сгребать осколки, но в спешке поцарапалась об один и пискнула.
— Эй-эй, полегче, не стоит спешить, а то так исцарапаешься.
Ободряющий, я бы даже сказала снисходительный тон Хидеки снизошел на служанку лучом спасения. Старший племянник сидел напротив, мы вместе изучали вопрос привлечения новых торговцев и крупных дилеров в нашу провинцию. В своей манере он простодушно улыбался, что определенно успокоило служанку.
— Уже поранилась… ладно, иди, перебинтуй руку, а потом уберешь, никуда это…
— Нет, убрать надо сейчас, — не разделяя радости парня, обратилась я к девушке, хоть и продолжала смотреть на документы. — Или ты хочешь, чтобы мы по осколкам ходили? И по лужам?
— А? Нет, конечно, нет… извините.
— И чем она вытирать все будет? — вздохнул Хидеки.
— Моя что ли проблема? Пусть использует свой оби.
Стоило оставить родной дом на год, все размякли и стали дружелюбными мальчиками-зайчиками. А прислуга уже не первый раз халтурила. Ладно, оступиться, но когда они прохлаждались на веранде, в то время как полы еще не блестели чистотой, это наглость. Радует, что хоть такая мелочь все еще способна вызвать во мне хоть что-то кроме уныния или… да, все того же раздражения. Безысходность и раздражение. Отлично, с чего начали, к тому и вернулись.
Сосредоточиться на документе не удалось, шумные вздохи-всхлипы служанки и возня под боком утомляли. При работе на Орочимару никто из обслуги не позволял себе издать лишнего звука, все действовали быстро, аккуратно. А здесь…
Воспоминания только сильнее разозлили. Рефлекторно смяв лист бумаги, поднялась с места и открыла створку балкона, впуская в комнату свежий морозный воздух. Верхушки гор покрыл белый снег, холод щипал щеки, существенно бодря и отрезвляя. Здесь и запах стоял особый, чистый, не обремененный городскими новшествами. Металлическими трубами, резиновой защитой проводов. Формальдегидом и спиртом… Надо бы еще раз заглянуть в убежище, за минувшие несколько дней черт его знает, что там могло произойти. Слухи о смерти Орочимару расползались быстро, как змеи. Даже в Белые Горы успели доползти.
Служанка ушла.
— Ох, боже… тетя, ну нельзя же…
Я устало вздохнула. Нет, не устало. Вымученно. На моих плечах словно сидело огромное существо, не перестающее изводить надоедливым шепотом. Только сегодня голоса затихли, и звенящая тишина пугала сильнее обычного. Словно вместе с ними исчезла и надежда.
— Тетя?
— Почему ты такой добрый, Хидеки? Или сказать лучше — жизнерадостный? — чуть обернувшись к племяннику, даже не знала, улыбнуться или заплакать. — Почему спускаешь прислуге ошибки? Почему не злишься моей грубости, почему, как твой отец, не проклинаешь меня?
— Он вовсе не проклинает тебя, — грустно улыбнулся парень, — он беспокоится. Но также и боится. Он хочет держать все под контролем, ведь он ответственен за все здесь. А ты свалилась, как снег на голову, и мы никогда не знаем, что от тебя ожидать.
Неубедительный ответ.
— Ты нам так толком и не рассказала, что случилось.
Что случилось?.. Каждый раз, закрывая глаза, я постоянно проигрывала в голове, что случилось. Вижу белый и красные цвета, слепящий свет молнии и предательски стоящего в стороне Кабуто. Хотя, что он мог сделать? Что я вообще могла сделать?
— Я уже говорила, что случилось.
— Но не то, что случилось с тобой. На тебе лица нет.
— А мне радоваться, что ли? — позволила я прорваться грубости. Даже не позволила, я хотела нагрубить. Но пыл как-то быстро испарился, глядя на Хидеки злиться невозможно. — Я понятия не имею, что со мной. Такое чувство, будто весь мир рухнул, и я не знаю, что делать. Такого не было, даже когда погиб отец и Кото… твой дедушка и… парень, который пытался помочь мне. Избежать всего этого.