— Тетя…
Хидеки не встревал между нами, однако его шаг навстречу послу, а также блестящий откровенным ужасом взгляд заставили меня повременить. Но надо отдать парню должное, несмотря на выдающие его состояние глаза, лицом он оставался невозмутим.
— Теперь вас точно ничто не спасет. Вы… вы смели напасть на послов цучикаге, убили наших шиноби! Я пре… предупреждал, что вы пожалеете.
Необузданное желание снести этому хилому мужичку голову с плеч горело чересчур яро, однако выглядел он неестественно уверенно для своего положения. Боялся, разумеется, но словами оставался тверд.
От выстрелившей в мыслях догадки тело пробило будто электрическим разрядом.
— Где Хаято?!
— А? На… на восточной ферме, что у подножья гор.
Не тратя время на дальнейшие объяснения, заставила Риндзина скрыться в разрыве и бросилась к балкону, едва не выбив деревянную створку. Холодный воздух ударил в лицо, но отрезвил недостаточно, чтобы избавить от злости и страха. Запрыгнув на перила, бросилась к ближайшей крыше, уже не боясь ни падений, ни боли. Год тренировок под руководством Орочимару не прошел без толку, хоть и пришлось учить многое с нуля, с таким наставником не соскучишься. Либо выучиваешь урок, либо идешь к черту. К черту… и кто в итоге из нас к нему отправился?!
Стиснув челюсти, не позволяя новой волне боли захлестнуть себя, прибавила скорости. Широкая просторная одежда кимоно и хакама стесняли движения, я уже успела отвыкнуть от таких нарядов. Могла бы без труда использовать разрыв реальности и переместиться к Хаято, но я не оставляла метку чакры ни на брате, ни на племянниках, и уж тем более на ферме овцеводов!
«Они всегда будут видеть в тебе угрозу. Вне зависимости от того, на привязи у тебя демон или ты сама стала монстром, люди боятся силы… Единственный способ отвязаться от них наверняка — избавиться».
Избавиться. Как же у тебя все просто.
Но в чем-то Риндзин прав. Я так и не узнала до конца, чем закончилась его история, но все сводилось к одному — люди боятся силу. Боятся того, что не понимают. Что выходит за рамки морали и привычного. Орочимару не боялся этого и, как и я, показал монстра миру, раз тот подталкивал его к этому. Но в отличие от мужчины, мне все еще есть, что терять. Хотя его я тоже потеряла… черт!
Понимая, что на счету каждая секунда, я позволила проклятой печати разлиться по телу. Риндзин, на удивление, не сопротивлялся в обычной манере, но его природная чакра усиливалась проклятой печатью без каких-либо тормозов и мягкости. Тело ошпарило, мышцы свело судорогой, я поскользнулась на черепице и с криками полетела вниз, пересчитывая позвонки. Только злость оказалась сильнее, сумев привести меня в чувства, а точнее выжечь их до последнего.
Перед глазами стояла красная пелена, я просто мчалась к цели, ощущая тревожные волнения за грядой высоких сосен. Я буквально летала навстречу боя, гнала, очертя голову, издалека заметив очертания фермы. Поле, слегка припорошенное снегом, неестественно вспарывали камни, и пара из них секундой позже вырвалась позади дома.
Медлить более не имело смысла. Открыв портал, выпустила Риндзина и натравила на людей в красной униформе шиноби. Демон пронесся тараном, сметая трех мужчин, не дав им и шанса опомниться. На группу, преследовавшую Хаято и Каору, я обрушилась смертоносным смерчем, ударив стихией ветра. Но воины не растерялись, использовав стихию земли и спрятавшись за появившимися из снега каменными глыбами.
Позволив буйству энергии залить тело болью и трансформировать его, бросилась к ближайшему шиноби через двойной портал. Оказалась у него за спиной во вспышке света фактически в тот же миг, пронзив сердце мечом. Враг атаковал, но не поспевал за моей скоростью, я появлялась там, где они не ожидали меня увидеть. Чакра Риндзина в сочетании с сендзюцу улучшила мою способность, рвать реальность удавалось за долю секунды, как и перемещаться через порталы. Не пришлось даже призывать повторно демона.
Последний противник пал от режущей раны на колени, а затем и вовсе повалился лицом в снег. Над полем опустилась знакомая с детства тишина, подчеркнутая пейзажем наступающей зимы. Белесые макушки гор, холодный воздух, затянутое облаками небо и мелкие снежинки, в танце опускающиеся к земле. Только радость детских воспоминаний смывали пятна багровой крови на снегу.
Бой помог выплеснуть злость, в груди вновь стало пусто. Но немного легче. Только момент спокойствия разбил металлический звон, на который я обернулась и взмахом меча отбила летящую в моем направлении цепь, а вторую перехватила рукой. Оскалившись, думала растерзать противника, которому удалось затаиться. Только злость отступила под натиском удивления.