— Ты ведь понимаешь, кто я тебе?
Учитывая, сколько раз Орочимару подталкивал меня к фамилии Узумаки, да и сам Риндзин представился их именем, трудно не догадаться. Только демона явно одолевали сомнения.
— Мой предок, так?
— Как звали твоего отца или мать?
— Тсунаеши и Асука.
— Твой отец из Кушинада или мать?
— Отец.
— Как звали его родителей?
Все еще больше вопросов…
— Кейко и Широ.
Риндзин зарычал, но не угрожающе, а как-то обреченно и раздосадовано.
— Черт… — и, заметив мое недоумение, удрученно принялся говорить: — Суйко, в отличие от меня, всегда хотела семью и часто говорила, как бы назвала детей. Широ…
— Твой сын, — завершила я, неожиданно удивившись, хоть и не показав этого. — Мой дед… ты мой прадед что ли? Но… мой прадед… ведь не ты, а… он был одним из твоих хранителей. Не Асаро даже, а Такеши.
— Хм… знакомое имя. Наверное, его двоюродный брат. А твоя прабабка, как ее звали?
— Мидори. Ничего не понимаю…
— А вот я понимаю.
На этот раз Риндзин не выглядел подавленным, его голос задрожал от раздражения. Выглядело так, будто он не желал обсуждать подробности личной жизни, но жар в нем, видимо, бушевал так сильно, что его понесло:
— Тогда были другие нравы, более строгие, и Асаро, пусть и приходился мне другом, не одобрял наших отношений с Суйко. Во многом потому, что я не хотел жениться и заводить семью, меня интересовало другое. А тогда…
Он неожиданно замолчал и надолго задумался.
— Тогда?.. — подтолкнула я.
— Когда они, идиоты, захлопнули портал, разорвав цепи, для меня настал конец. Сендзюцу — это тебе не с чучелом местами меняться, а в режиме отшельника и с цепями чакры… В общем, я впитал в себя огромное количество чакры хвостатого, но без правильной печати и завершения, когда эти двое оборвали цепи, это… Я пытался удержать контроль и над силой хвостатого, и над природной чакрой, но выпустить из себя это не удалось. Энергия продолжала течь через меня и накапливаться, и в какой-то момент я просто уже не мог ее контролировать. Пытался, но не мог. Терял контроль над разумом, над собой…
— И Кушинада решили тебя запечатать?
— Они предлагали обратиться за помощью к цучикаге, идиоты, не понимали, что ничего не получится. Если бы Хаширама Сенджу узнал, что за нападением стоит страна Земли, проблем бы не обрались, да еще перед самым советом пяти каге. Они видели, что со мной происходит… И вместо помощи получили от цучикаге изгнание. Он велел клану Кушинада убираться как можно дальше в горы, чтобы их никто не дай бог не увидел, не узнал, и особенно меня. Если Кушинада безропотно подчинились, я был иного мнения. Я не принадлежу никакой из стран, и не собирался становиться разменной монетой или заложником.
— Так почему ты не ушел? Цучикаге не позволил?
— Ну… тут сложно. Но это одна из причин, цучикаге открыто сообщил, что если я попытаюсь уйти, он убьет меня. Потому что меня видел Тобирама Сенджу, а я могу разболтать о том, кто стоял за нападением.
— А Кушинада? Они не заступились за тебя?
— Нашли компромисс. Точнее, то, что, по их мнению, привязало бы меня к Кушинада. Суйко оказалась беременна.
— Так ты вроде хотел на ней жениться, нет?
— Это они хотели женить меня на ней. Что сказать, жених в ту пору я был завидный и сильный.
Да, еще скромный.
— Значит, заставили жениться?
Риндзин помолчал. И горько усмехнулся.
— Если бы. Назначили иную форму наказания, — демон тряхнул цепями, которые соединяли нас, — использовали против меня мою же технику. Не цепи чакры, но не менее действенное оружие. Суйко была против, пыталась его остановить, но для клана Кушинада я — ценное приобретение… Они, разумеется, покинули деревню Камня и забились где-то в горах. Я пошел с ними. Состояние не позволяло уйти. То, во что я превратился, продолжал превращаться здесь, впитывая по цепям чакру носителей и природную энергию…
— Вот почему они не хотели убивать тебя, а держали на привязи. Поэтому и хранители сменялись один за другим, им куда важнее было удержать тебя, чтобы иметь оружие против цучикаге, если от Кушинада захотели бы избавиться. Столько молодых… столько жертв и все ради… — с отвращением заключила я, понимая, что оказалась права с самого начала. Но от этого становилось не радостно, а отвратительно. Сжала кулаки и скривилась. — Напоминание не столько соседним кланам, которые отправили «присматривать» за нами, сколько самому цучикаге. Мы будем сидеть тихо, но посмеете сунуться к нам… у всех стран есть джинчурики, а у нашей провинции — цепной демон.