— Так что мы решили, что расскажем тогда, когда соберёмся все вместе.
— И чего мы ждём? Все здесь! Найдём себе местечко за столом, и поведаете нам свою историю.
— Все, да не все. Боромир собирался тебя искать и, судя по тому, что сейчас вы не вместе, не нашёл.
Пока Мэри говорил, Пипин еле сдерживал дурацкую ухмылку, за что получил от друга почти незаметный пинок. Но в итоге его врождённое любопытство взяло верх, и, игнорируя невербальные предупреждения Мэри, он всё же выдал то, что уже долгое время не давало ему покоя:
— Так насколько у вас уже всё серьезно?
— Пипин! Почему я всегда должен краснеть за то, что у тебя напрочь отсутствует чувство такта? И всё же, — Мэри тут же переменился в лице, — раз уж зашла такая тема, действительно, Нуриэль, насколько?
Эльфийка, не ожидавшая подобного разговора, смешалась и не знала, что сказать. И действительно, что она могла сказать, если и сама не знала ответа. Эллет испытывала глубокую привязанность к гондорцу и, находясь рядом с ним, ощущала некую эйфорию. Будто всё на своих местах и так, как должно быть. С его стороны она чувствовала взаимность, но они никогда не говорили об этом.
— Да ладно тебе! Все эти ваши взгляды, посиделки у реки…
— А потом, как нам уже успели поведать, трогательное спасение Боромира и путь от Парт-Галена до Эдораса лишь вдвоём!
— Я… пойду, позову Леголаса и Гимли. Остальные на вас!
Нуриэль поспешила удалиться, дабы хоббиты не успели возразить её откровенному уходу от темы.
— Нет, ну ты это видел, Пипин?
— Не маленькая ведь, а вот так взяла и сбежала! Кстати, сколько ей лет-то вообще? Может она и старовата для Боромира?
— Знаешь, вот этот вопрос ты лучше оставь при себе, если жить охота.
***
Уже глубокой ночью после окончания пиршества воцарилась тишина. Лишь негромкое ржание лошадей и тихий свист ветра доносились со двора. Нуриэль делила небольшие покои с Эовин, на чём та лично настояла, не позволив девушке ночевать на полу среди мужчин. Похоже, её совсем не волновало, что за время путешествия с Братством, Нуриэль только так и жила.
В отличие от новоиспечённой сожительницы, эльфийка не спала. Она устроилась на каменном окне и при тусклом свете луны писала письмо домой. Она писала о том, что безмерно благодарна родным и о том, как сильно любит их и скучает. Просила передать её признательность Госпоже за всё, что она для неё сделала. Также она в общих чертах описала произошедшее с ней со времени ухода из Лориэна, не забыв упомянуть о прекрасном чувстве, которое обрела в этом путешествии. Она ни о чём не сожалеет и лишь надеется, что вернётся домой и лично расскажет о том, что ей ещё только предстоит пережить.
Перечитывая написанное, эллет внезапно почувствовала присутствие чего-то невероятно тёмного совсем рядом. Она соскочила с окна, выбежала в коридор и направилась в сторону жилых комнат. Возле двери одной из них она столкнулась с Леголасом и Арагорном, а по ту сторону послышался зов Мэри. Оказавшись внутри, они узрели жуткую картину: Пипин, лежащий на полу и корчащийся от лишь ему ведомых мук, держал в руках светящуюся сферу, от которой и исходила аура зла. Нуриэль безошибочно узнала в ней палантир — видящий камень. Эльфийке доводилось слышать и читать о них, но лично она видела его впервые. Она не могла оторвать взгляд, вспоминая всё, что знала об этом удивительном артефакте.
Пока проснувшийся Боромир крепко схватил Пипина, Арагорн вырвал из его рук камень, но, будучи не в силах совладать с ним, выронил и тот покатился вдоль комнаты. Придя в себя, Нуриэль схватила чьё-то покрывало, набросила на сферу и, плотнее закутав её, осторожно взяла в руки. Гендальф ворчал над Пипином, обвиняя хоббита в бестолковости. Но всё же упрёк на его лице сменился беспокойством.
Как только Пипин пришёл в себя, Гендальф стал расспрашивать его о том, что он увидел в палантире. Он рассказал о белом дереве в каменной крепости, пылающие в огне. Эльфийка заметила, как резко переменился в лице Боромир и тут же, вспомнив его рассказы и родном городе, всё поняла.
— Минас Тирит, — словно в подтверждение её мыслям молвил Гендальф. — Это всё, что видел?
— Ещё я видел Его, — полушёпотом проговорил хоббит, не успевший оправиться от пережитого. — Я слышал Его голос.
— Что ты сказал ему? Говори!
— Он спрашивал моё имя. Я не сказал. Он стал мучить меня…
— Что ты сказал про Фродо и Кольцо?
— Ничего! Клянусь, ничего!
От всего услышанного эльфийка невольно поёжилась. Ей было трудно представить, что пришлось ощутить на себе бедному Пипину и, передав покрывало с шаром Гендальфу, она настояла на временном покое для хоббита.
— Я осмотрю его, приведу в себя и мы присоединимся к вам, — пообещала она Арагорну, предложившему обсудить произошедшее в главном зале.
Эллет напоила Пипина успокаивающей настойкой из трав. А убедившись, что единственным недугом хоббита был лишь шок, уложила его отдохнуть, дабы ускорить действие успокоительного. Она осмотрела помещение и, к её огорчению, убедилась в отсутствии палантира. Естественно, Гендальф предусмотрительно забрал его с собой. А после случившегося станет оберегать его ещё лучше. Или, правильнее сказать, оберегать других от камня? Рассуждая в подобном ключе, эльфийка не заметила, как дыхание хоббита выровнялось, что свидетельствовало об успешном действии зелья. И лишь похрапывание полурослика привлекло внимание девушки.
— Эй, Перегрин Тук! Сначала перебудил всех, а теперь сам решил поспать? Нет уж, так мы всё пропустим, вставай же.
Не дожидаясь, когда хоббит окончательно проснётся, эльфийка подняла его на ноги и потащила в главный зал, действительно боясь пропустить что-то важное.
Как оказалось, её опасения не были напрасными. Подходя к масивным дверям, эльфийка могла слышать слова Гендальфа о том, что он намерен ехать в Минас Тирит.
— И отправлюсь не один, — договорил он внимательно глядя на только что вошедшего вместе с Нуриэль Пипина.
Волшебник очень кратко ввёл их в курс дела и удалился готовиться к отбытию. Пипин, всё ещё не до конца понимая суть происходящего, последовал его примеру. Нуриэль же отыскала глазами Боромира, опирающегося на колону около дальней стены, и направилась к нему. Она, как только услышала о видении Пипина, поняла, что гондорец непременно отправится домой. Но осознание этого настигло её лишь сейчас, пока она шла к одинокой фигуре мужчины.
— Ты как? — эллет повторила позу Боромира, также прислонившись спиной к колоне.
— Нормально, если то, что увидел полурослик, можно предотвратить, — еле слышно, будто обращаясь к самому себе, проговорил тот. А затем, подняв взгляд на эльфийку, более привычным голосом добавил: — Я еду с Гендальфом.
— Конечно. Если честно… — девушка замялась прежде, чем продолжить, — это немного странно и непривычно. Ведь мы с тобой с самого выхода из Имладриса не разлучались.
— Так и есть, — до того озадаченное и серьезное лицо гондорца озарила улыбка, от которой сердце эллет на мгновение замерло. — Славные были деньки. Хотел бы я, чтобы ты отправилась со мной, но после услышанного…. Я не знаю, каким нас встретит Гондор, — на его лице вновь отразилась горечь, наполнявшая душу Боромира.
— Я буду ждать нашей встречи, — Нуриэль повернулась к мужчине и нежно взяла его руки в свои. В ответ он поднёс её ладони к губам и прикоснулся к каждой аккуратными поцелуями.
— Я уже жду этого. Будь всегда возле Арагорна. С ним ты в безопасности.
Девушка хотела исправить Боромира. Сказать ему, что лишь рядом с ним ей спокойно и она чувствует себя защищённой. Но только она решилась, упомянутый ранее Арагорн окликнул мужчину, призывая поторопиться со сборами.
— Мы выдвигаемся через несколько часов. Придёшь проводить?
— Непременно, — эльфийка утвердительно кивнула и мягко улыбнулась Боромиру, прежде чем он ушёл.
Она тяжело вздохнула, вновь прислонилась к колоне и устало откинула голову назад. При этом эльфийка, вопреки прославленной грациозности своих сородичей, неслабо стукнулась затылком о деревянную поверхность. Поморщившись и мысленно отругав себя за неуклюжесть, она обратила внимание на окна под самым потолком, сквозь которые было видно постепенно светлевшее небо. «На рассвете мы отправляемся домой» — тут же вспомнила слова отца эллет и, убедившись в наличии при себе письма, поспешила во двор Хельмовой Пади.