В отчаянии я пытаюсь превратиться в Невероятного Халка, тщетно прорываясь сквозь платье, но его удушающая хватка не дает мне отрастить огромные мышцы и позеленеть. Даже мой рев в стиле всемогущего Халка больше похож на астматический хрип.
— Каша? — Голос Лидии сейчас напоминает благословенное пение прекрасного ангела.
Ладно, может это и драматично, но…
— Помоги, — выдавливаю я голосом девяностолетней женщины, которая курит последние семьдесят из них.
Она бросается ко мне и пытается стащить платье, но ее потуги кажутся бесполезными. Я вскрикиваю, когда чувствую, что плечо вывихнуто.
— Знаешь, у них есть платья твоего размера, — ворчит она.
Решив, что снять его через верх затруднительно, она начинает стягивать его вниз.
— Моника, — хриплю я.
— Это долбаный четвертый размер. А ты носишь шестой!
— Я... знаю, — шиплю я сквозь сбивчивое дыхание.
— Нам нужно масло, — решает она, кивая головой.
Я свирепо смотрю на нее.
— Смазка есть?
Я пристально смотрю на нее.
— Есть идеи получше? — срывается она.
За это она получает убийственный взгляд.
— Разрежь его, — с трудом выговариваю я.
— Платье за пять тысяч долларов! Я его не порежу.
Она снова начинает бороться с ним, медленно стягивая его с моих бедер. И хотя я понятия не имею, как буду сидеть, чертово платье уже сидит на мне.
— Ты можешь дышать? — спрашивает Лидия с намеком на насмешливую улыбку.
Я посылаю ее по известному адресу и подхожу к зеркалу. Удивительно, но я не похожа на банку печенья, которая вот-вот лопнет. Платье на самом деле очень эффектно меня стройнит. С другой стороны, в нем не предусмотрено место для округлостей. Не то чтобы я обычно выпячивалась, когда на мне платье, которое мне чертовски идет. Вы понимаете, о чем я. Втискивание в вещь слишком маленького размера обычно означает серьезные комки, горбинки и складки в ненужных местах.
Зеленый оттенок в платье идет в тон моим зеленым глазам из-за чего последние буквально лезут из орбит. Обычно мои глаза тусклые и незаметные. В этом отношении мама поступила правильно. Жаль, что она хочет, чтобы я казалась меньше.
Пожав плечами, я проверяю свои навыки ходьбы. Ходьбе ничто не мешает, так что я буду вести себя хорошо. Побеспокоюсь о том, как буду есть — так как для моего желудка не оставили места на случай обжорства — чуть позже.
Стук в дверь раздается как раз в тот момент, когда я заканчиваю укладывать волосы, и Лидия распахивает ее, чтобы продемонстрировать очень сексуального парня, держащего в руке одну розу.
Божечки, чертовски сексуальный парень в дизайнерском костюме. Никогда не думала, что костюмы могут так хорошо смотреться.
Роман улыбается, своим взглядом скользит по мне с явным вожделением, искрящимся в глубине его глаз. Стоило задержать дыхание, чтобы еще раз увидеть этот его красноречивый взгляд.
По крайней мере, я умру в секси-стиле.
Цель всей жизни. Я должна источать любовь.
— Ты выглядишь... — его слова обрываются, как будто он в недоумении, поэтому я решаю предложить несколько вариантов продолжения.
— Потрясающе? Удивительно? Ангельски? Сексуально? Плоско? Злостно? Секси-шмекси?
— Определенно сексуально, — говорит он, прочищая горло и переступая с ноги на ногу.
Я улыбаюсь, когда он подходит ко мне. Возможно, это не будет выглядеть настолько сексуально, когда я попытаюсь сесть, но я воспользуюсь моментом. Рукой, свободной от розы он берет меня за подбородок, откидывает мою голову назад, и его губы опускаются на мои, запечатлевая на них один из самых легких поцелуев.
Он отстраняется, а я слегка пошатываюсь. Давайте просто свалим все на каблуки.
Роман снова улыбается и протягивает мне розу. Что мне с ней делать? Взять ее с собой? Оставить здесь? Что грубо или приемлемо? Ни один парень никогда не дарил мне розу или цветы до свидания.
Решив, что не могу носить с собой розу, я целую его в щеку и кладу розу на стол.
— Стоит ли мне волноваться, почему ты вдруг стал таким милым?
Он прижимает руку к груди, притворяясь обиженным.
— Парень что не может сделать романтический жест, чтобы его не заподозрили в чем-то гнусном?
Я выгибаю бровь, и его улыбка возвращается.
— Пойдем, красотка. Давай присоединимся к вечеринке, пока туземцы не забеспокоились. Уверена, Моника боится того, что ты можешь сделать сегодня вечером.
— Я буду вести себя наилучшим образом, — говорю я, рисуя знак «X» над сердцем указательным пальцем.