- За Неудачников, - Билл был последним.
Они чокнулись. Выпили.
Снова повисло молчание. На этот раз Ричи не нарушил его. Но в этом случае молчание казалось необходимым. Они сели, и Билл сказал:
- Давай, Майк, рассказывай, зачем ты нас позвал, что случилось? И что мы можем сделать?
- Сначала поедим, - сказал Майк. - Поговорим после. Они приступили к еде.., и ели хорошо и долго. Как в старой шутке об осужденном, - подумал Билл. Но его аппетит был лучше, чем когда-либо за все эти годы. Пища была не то, чтобы сногсшибательная, но очень хорошая, и всего было много. Все шестеро пробовали и то и се: ребрышки, крылышки цыпленка, тушенные в соусе, фаршированные яйца, каштаны, завернутые в бекон, говяжью вырезку.
Роза сама принесла им десерт - огромную гору запеченных "Алясок", которые она поставила в центре стола, недалеко от Майка.
- Это, наверное, самый лучший обед в моей жизни, - сказал Ричи голосом человека, который умер и попал на небеса.
- Ну, конечно, - сказала Роза удовлетворенно.
- А если я сейчас лопну, вы исполните мое желание? - спросил он ее.
- В "Нефрите Востока" все желания исполняются, сэр, - сказала она.
- Благодарю вас, - сказал Ричи, улыбаясь. - Но я и впрямь переел.
Все же они съели и почти всю запеченную "Аляску". Когда Билл остановился ремень начал жать, он обратил внимание на стаканы. Ему показалось, что их сотни на столе. Он усмехнулся, вспомнив, что выпил еще два мартини перед едой, а за едой Бог знает сколько бутылок пива. С другими было нечто подобное. Но он не чувствовал себя пьяным.
- Я с детства не ел так, как сегодня, - сказал Бен. Все посмотрели на него. Он немного покраснел. - Это я образно выразился, но по крайней мере я не ел такого количества пищи со школьных времен.
- Ты придерживаешься диеты? - спросил Эдди.
- Да, - сказал Бен. - Свободная диета Бена Хэнскома.
- В чем же она заключается? - спросил Ричи.
- Вам, наверное, неинтересно слушать эту старую историю... - смущенно сказал Бен.
- Не знаю, как остальным, - сказал Билл, - но мне интересно. Давай, Бен, рассказывай. Что превратило Гаргантюа в журнальную модель, которую мы сегодня видим перед собой?
Ричи фыркнул:
- Да, тебя звали Стог, я и забыл.
- Это и не рассказ вовсе, - сказал Бен. - После того лета 1958 года мы прожили в Дерри еще два года. Потом мама потеряла работу, и мы переехали в Небраску, потому что там жила ее сестра, которая предложила взять нас к себе, пока мама снова не встанет на ноги.
Мама искала постоянную работу в течение года. Но к тому времени, когда мы перебрались в Омаху, я уже весил на 90 фунтов больше, чем тогда, когда вы меня видели последний раз.
Эдди присвистнул:
- Это получается...
- Это получилось 210 фунтов, - сказал Бен угрюмо. - Да, так вот. Я ходил в среднюю школу в Ист Сайд в Омахе и по физкультуре у меня было все плохо. Мальчишки звали меня Туша. Можете себе представить? Все это продолжалось месяцев семь, и вот однажды, когда мы переодевались после физкультуры, двое или трое мальчишек принялись хватать меня за грудь, это называлось у них "наказанием жирных". Очень скоро еще двое присоединились к первым. Потом еще четверо или пятеро. А потом все они начали бегать за мной по раздевалке, потом выбежали в зал и били меня по груди, по голове, по спине, по ногам. Я испугался и начал кричать. А они стали ржать, как сумасшедшие.
Знаете, - сказал он, глядя вниз и поправляя свой браслет, - тогда я в последний раз вспомнил Генри Бауэрса, пока Майк не позвонил мне два дня назад. Мальчишка, который первым начал меня бить, был из деревни, с такими большими руками, и, пока они гонялись за мной, я вспомнил Генри и решил, что все началось сначала. И запаниковал.
Они бежали за мной по залу мимо кладовки, где хранился спортивный инвентарь. Я был голый и красный, как рак. Я потерял чувство собственного достоинства или.., или даже потерял себя. Я не понимал, где нахожусь. Я звал на помощь. А они бежали за мной и кричали: жирная свинья, жирная свинья, жирная свинья! Там была скамейка...
- Бен, не нужно снова переживать это, - неожиданно сказала Беверли. Ее лицо сделалось пепельно-бледным. Она вертела в руках стакан и чуть не уронила его.
- Пусть закончит, - сказал Билл. Бен посмотрел на него и кивнул.
- В конце коридора стояла скамейка, я упал на нее и ударился головой. Они все окружили меня через минуту, а потом чей-то голос сказал: "Все! Хватит, повеселились!"
Это был тренер, он стоял в дверях в спортивных голубых штанах с белыми полосками по бокам и в белой футболке. Представить себе не могу, сколько времени он там стоял. Они все посмотрели на него, кто-то усмехнулся, кто-то стыдливо спрятал глаза, а кто - как ни в чем не бывало. А я расплакался.
Тренер стоял в дверях, спиной к гимнастическому залу, глядя на меня, на мое голое красное тело, глядя, как этот жирный ребенок плачет на полу. Наконец он сказал: "Бенни, почему бы тебе не заткнуть свой сраный рот?"
То, что учитель употребляет такие слова, так шокировало меня, что я на самом деле замолчал. Я посмотрел вверх на него, а он подошел поближе и сел на скамейку, где я валялся. Он наклонился надо мной, и свисток, висящий у него на шее, стукнул меня по лбу. Мне пришло в голову, что он хочет поцеловать меня или что-то в этом роде, поэтому я отшатнулся от него, но он только схватил меня обеими руками за груди и разгладил их, потом убрал руки и вытер их о штаны, как будто взялся за что-то грязное.
"Ты думал, что я буду тебя успокаивать? - спросил он меня. - Не собираюсь. Ты вызываешь отвращение не только у них, но и у меня тоже. По разным причинам, но это только потому, что они дети, а я нет. Они не знают, почему ты вызываешь у них чувство отвращения, а я знаю. Ты хоронишь свое прекрасное тело, которое тебе дал Бог, под этим слоем безобразного жира. Это просто глупое потакание своим слабостям, и меня тошнит от этого. А сейчас послушай, Бенни, потому что я в первый и последний раз говорю тебе это. Я тренирую футбольную команду и баскетбольную, и команду по легкой атлетике, и скоро буду тренировать команду по плаванию. И я говорю тебе: ты заплыл жиром вот здесь, - и он стукнул меня по голове, как раз в том месте, куда ударил его проклятый свисток. - Вот где у вас всех заплывает жиром. Ты пропустишь мимо ушей все мои слова о диете, о том, что надо сбавлять вес. Такие парни, как ты, никогда этого не сделают".
- Каков ублюдок, - сказала Беверли негодующе.