Такое унижение после стольких надежд! Единственный выход – бежать из Парижа, где его ненавидят. «Меня глубоко обидели», – пишет он госпоже Ганской, хотя, как всегда, не теряет веры в свою звезду: «То, что огорчало и приводило в ярость лорда Байрона, у меня вызывает лишь смех. Я хочу править интеллектуальным миром Европы. Еще два года терпения и труда, и я пройду по головам тех, кто хотел бы связать мне руки, остановить мой полет».
Как раз в это время госпоже Ганской удалось уговорить мужа отправить ее в Швейцарию, в Невшатель, родной город гувернантки их дочери. Она обосновалась там с домочадцами и приглашала Оноре тайком приехать и поселиться неподалеку. Они стали бы встречаться. Бальзак ликовал. Конечно же, едет! Под другим именем, чтобы не быть узнанным (это сделает приключение еще более пикантным). Он уже попросил Ганскую позволить называть ее не полным именем – Эвелина, а Евой: «Позвольте мне сделать ваше имя короче, так оно лучше скажет вам о том, что вы для меня – единственная в мире женщина, словно первая женщина для первого мужчины». Как залог любви посылает ей прядь своих волос: «Пока они черные… Я решил отпустить их, и все спрашивают – почему. Почему? Мне хотелось бы, чтобы их было так много, чтобы вы плели из них цепочки и браслеты… Милый ангел, сколько раз я говорил: „О, если бы меня полюбила женщина двадцати семи лет, как я был бы счастлив, я любил бы ее всю жизнь, не опасаясь разлук, неизбежных с годами“». И заключает: «Я уже вижу ваше озеро. Иногда моя интуиция бывает настолько сильной, что я уверен – увидев вас, скажу: это она. Она, моя любовь, это ты. Прощай. До скорой встречи».
Чтобы это неожиданное путешествие не вызвало подозрений, Бальзак рассказывает своему окружению об идее коммерческого предприятия, своего рода клуба любителей книг, где издания, весьма умеренные в цене, распространяются по подписке через специальные общества и кружки. Это потребует специальной бумаги – легкой, прочной и дешевой. Такую производят в Безансоне, ему необходимо самому побывать там. Дальше остается удрать незаметно в Швейцарию и встретиться, наконец, с Иностранкой.
Оноре уезжает из Парижа в воскресенье, двадцать второго сентября, в шесть часов вечера. Двадцать четвертого он уже в Безансоне у своего друга Шарля де Бернара, затем наносит несколько ни к чему не обязывающих визитов, связанных с выдуманным им делом, и в тот же вечер он отправляется в Невшатель. Прибывает туда двадцать пятого, останавливается в гостинице «Сокол» и немедленно начинает поиски пансиона Андрие, где живет Ганская. Спустя десять лет он будет вспоминать тот миг, когда впервые увидел Иностранку: «Вы не знаете, что произошло со мной в этом дворе, каждый камешек которого запечатлен в моей памяти, и длинные доски, и сарай, когда я увидел в окне ваше лицо! Я больше не чувствовал себя и, когда заговорил с вами, словно оцепенел. Это оцепенение, этот ураган, который в своем неудержимом натиске ослабевает на время, чтобы обрушиться с новой силой, бушевал два дня. „Что она подумает обо мне?“ – вот фраза, которую я, словно безумный, в ужасе без конца повторял про себя».
Между тем он отправил, как всегда в двойном конверте, записочку госпоже Ганской, сообщая, что с часу до четырех будет прогуливаться недалеко от ее дома: «Все это время я буду любоваться озером, которое совершенно не знаю. Я могу остаться здесь все время, что будете вы. Ответьте, могу ли писать вам здесь до востребования, будучи уверенным в полной безопасности, так как боюсь причинить вам малейшую неприятность… Будьте любезны, сообщите мне, как точно пишется ваше имя. Примите тысячу поцелуев».
Встреча состоялась. Госпожа Ганская увидела толстяка невысокого роста, с длинными волосами, ужасными зубами и огнем в глазах. Но ее разочарование длилось не дольше взгляда: едва он заговорил, она узнала того, чьи письма получала, и он вновь завоевал ее. Что до Бальзака, он таял от восхищения перед женщиной с восхитительными формами, чей рот был создан для поцелуев. Она прекрасно, лишь с легким акцентом, говорила по-французски. На ней было фиолетовое платье – любимый цвет Оноре. Простое совпадение или знак свыше? К несчастью, рядом стоял муж. Их представили друг другу, завязалась светская беседа, за которой обе стороны с трудом могли скрыть свою страсть. Иностранка показалась Бальзаку совершенно в его вкусе. Он напишет сестре: «Я счастлив, очень счастлив мысленно, и намерения мои самые благие. Увы! Проклятый муж все пять дней не оставлял нас ни на минуту, переходя от юбки своей жены к моему жилету. Невшатель – маленький городок, и женщина, известная иностранка, не может сделать ни шагу, который остался бы незамеченным. Я был словно в огне. Сдержанность не идет мне. Но главное, что ей двадцать семь, что она хороша и вызывает обожание, что у нее самые прекрасные в мире черные волосы, нежная, изумительно тонкая смуглая кожа, маленькая ручка, созданная для любви, наивное сердце двадцатисемилетней женщины, словом, настоящая мадам де Линьоль,[16] неосмотрительная до такой степени, что готова была броситься мне на шею перед всем миром. Я не говорю тебе о невероятном богатстве, что оно значит рядом с этим шедевром красоты, сравнить ее могу лишь с княгиней Бельджозо,[17] впрочем, она неизмеримо лучше… Я опьянен любовью». Во время одной из прогулок они отправили мужа заказать завтрак. «Но мы были на виду, – продолжает Бальзак. – И, наконец, в тени большого дуба, она подарила мне первый тайный поцелуй любви. Ее мужу скоро шестьдесят, я поклялся ждать, она обещала мне свою руку и свое сердце».
Возраст и плохое здоровье Венцеслава Ганского позволяли Оноре мечтать о женитьбе на той, кто, быть может, на его счастье, скоро окажется вдовой. Тогда он смеет рассчитывать не только на семейное счастье, но и на украинское поместье, земли, слуг! Влюбленные шепотом обменялись клятвами, следуя по пути Жан-Жака Руссо на остров Сен-Пьер, расположенный посередине озера Биль. Было решено, что писатель присоединится к Ганским в Женеве, где они намеревались провести конец года. Видение скорой встречи смягчило грусть разлуки. А легкий поцелуй, который они позволили себе во время прогулки, прозвучал дивным обещанием грядущих наслаждений. В Женеве Оноре рассчитывал найти способ обладать этой женщиной, представавшей воплощением всех его мечтаний о будущем. Она оказалась такой, какой он ее себе представлял, увидев, не был обманут. Просто чудо! Перед отъездом дал Анне, дочери Евы, медаль, на оборотной стороне которой было выгравировано: «Adoremus in aeternum». Чуть позже Ева подарила Бальзаку свой портрет в миниатюре, выполненный тоже в виде медальона.
Покинув Невшатель, Оноре снова остановился у Шарля де Бернара, который пригласил его позавтракать у городского библиотекаря Шарля Вейса. Тот отметил в своем дневнике: «Господину де Бальзаку тридцать четыре года, он среднего роста, полный, с широким, почти квадратным, белым лицом, черными волосами. В нем есть что-то кокетливое, но хорошего вкуса. Он прекрасно говорит, без претензий и без конца». И спустя два дня снова вернулся к их встрече: «В политике господин де Бальзак провозглашает себя легитимистом, но судит, как либерал. Из этого я заключил, что он не слишком хорошо знает, что думает».
Итак, Бальзак садится в дилижанс, на этот раз в сторону Парижа. Он путешествует на втором этаже «в компании пяти швейцарцев из кантона Во, которые отнеслись ко мне, словно к скотине, которую везут продавать». Едва придя в себя после дороги, вынужден обратиться к запутанным делам, что ожидали его в столице: «Все здесь оказалось сверх моих ожиданий в худшую сторону. Люди, которые мне должны и дали мне слово заплатить, не желают этого делать, но мать, которой, я знаю, пришлось туго, проявила беззаветную преданность. И вот, мой дорогой цветок любви, мне надо искупать мое безумное путешествие… Теперь надо работать день и ночь».
Рвение его оказалось скоро вознаграждено: госпожа Шарль Беше, дочь издателя Беше, вдова Пьера-Адама Шарло, скрывавшегося за именем Шарль Беше, став владелицей издательского дома, предложила Бальзаку купить у него за весьма значительную сумму – двадцать семь тысяч франков – все его «Этюды о нравах», включая «Сцены частной жизни», «Сцены провинциальной жизни» и «Сцены парижской жизни». Она планировала издать их в двенадцати томах.
«Я вот-вот должен заключить договор, который позволит мне удержаться на плаву в этом мире наживы, ревности, глупости и еще больше испортит кровь тем, кто хочет идти в моей тени, – пишет он Ганской. – Вот что заставит покраснеть всех лодырей, крикунов, пишущую братию. Я буду свободен от долгов (кроме тех, что должен матери) и волен идти, куда хочу. Если это дело выгорит, я буду богат и смогу сделать все, что хочу, для матери и быть уверенным, что на старости лет мне будет где приклонить голову, у меня будет кусок хлеба и белый носовой платок». Контракт был заключен в мгновение ока, Бальзак ликовал: «Они все лопнут от зависти».
17
Княгиня Кристина де Бельджиоджозо, писательница, жившая в Париже в изгнании. Бальзак познакомился с ней у художника Жерара.