Якутские легенды подробно рассказывают о том, как шаман с помощью своего бубна пролетает через семь небес. «Я путешествую на диком козле!» – поют шаманы карагасов (тофаларов) и сойотов. А в некоторых монгольских племенах шаманский бубен называется «черный олень». Ненцы считают бубен шаманским оленем, несущим его в верхний мир. У кетов рукоятка бубна осмысляется как позвоночник оленя; вертикальные железные подвески, располагающиеся по семь штук с каждой стороны от рукоятки – ребрами; резонаторы на обечайке воспринимаются как копыта; отдельные подвески символизируют движение, дыхание оленя.
Во время камлания бубен осознается не только как ездовое животное шамана, но и несколько шире – вообще как средство передвижения: если по ходу действия шаману предстоит плыть по реке, бубен считается лодкой, а колотушка веслом; соответственно осмысляются и его отдельные части: обтяжка – как «дно» лодки, обечайка – как ее «борта». Поскольку дорога шамана к духам может быть опасной и ему часто приходится иметь дело с враждебно настроенными существами, вступать с ними в борьбу, бубен считается еще и боевым снаряжением шамана: луком, броней, щитом. Многие металлические детали и подвески представляются мечами, стрелами или саблями (241).
При камлании, бубен уносит шамана в путешествие по Вселенной. Он позволяет шаману летать в пространстве, призывать и «пленять» духов, и, наконец, гудение бубна дает возможность шаману поддерживать контакт с иными планами бытия. Как мы уже знаем, шаманы осуществляют мистическое путешествие в «Середину Мира», к Космическому Древу и Великому Духу. Одной из ветвей этого Древа Великий Дух позволяет упасть для того, чтобы шаман сделал из нее обод своего бубна. Именно потому, что обруч бубна сделан из древесины самого Космического Древа, шаман, ударяя в бубен, может магически переносится к этому Древу; он переносится к «Середине Мира» и, вместе с тем, может вознестись на Небо или спуститься в Преисподнюю. И обод, и натянутая на него шкура чрезвычайно символичны.
Вот, что говорит по этому поводу Мирча Элиаде: «Как обод, так и кожа бубна представляют собой магико-религиозные инструменты, благодаря которым шаман может предпринимать экстатическое путешествие к «Центру Мира». Во многих традициях мифический териоморфический предок живет в подземном мире, вблизи от корня Космического Древа, верхушка которого касается Неба. Мы здесь имеем дело с отдельными, но взаимозависимыми идеями. С одной стороны, шаман, ударяя в бубен, взлетает к Космическому Древу, с другой стороны, благодаря своим мифическим связям с «оживленной» кожей бубна, шаман может разделить природу териоморфического предка; другими словами, он может преодолеть время и вновь войти в первичное состояние, о котором говорят мифы. Как в первом, так и во втором случае мы имеем дело с мистическим переживанием, открывающим шаману возможность трансценденции времени и пространства. Превращение в животного-предка, как и экстаз во время вознесения на Небо являются различными, но поддающимися сравнению выражениями одного и того же опыта – трансценденции обычного, профанного состояния и обретения вновь «райского» существования, утраченного в конце мифических времен» (241).
Танец шамана, сопровождаемый биением в бубен, в некотором роде дублирует или воспроизводит экстатическое путешествие на Небо или спуск в Нижние миры. В любом случае, можно говорить о том, что магическая музыка, символика наряда и бубна и сам танец являются средствами осуществления и обеспечения магического путешествия у шаманов всего мира.
Использование бубнов не ограничивается только сеансами камлания. Многие шаманы бьют в бубен и поют просто для удовольствия. В некоторых регионах, вместо бубна используются другие музыкальные инструменты: трещотки, погремушки, варганы и некоторые струнные. У лебединских татар и некоторых алтайцев вместо бубна используются оригинальные однострунные инструменты, напоминающие лук. Киргизские баксы используют для вхождения в транс не бубен, а кобуз – очень интересный струнный инструмент. Транс, как и у сибирских шаманов, достигается через танец, под магическую мелодию, играемую на кобузе (241).
Шаман играет и поет, а зрители слушают. Шаман рассказывает о своих путешествиях и приключениях в других мирах. Все это, так или иначе, отражается в фольклоре этих народов, становится содержанием мифов, сказок и историй, обогащает устное народное творчество новыми темами и персонажами. И вполне возможно, что именно музыкально-танцевальная деятельность шаманов на заре человечества, в конце концов, привела к рождению музыки, песен, танцев и даже к феномену искусства, как таковому.