2) Индивид был погружен в живую, одухотворенную природу. В философии и исторической психологии такая особенность идентификации психического называется «анимизм». Мир, окружающий индивида, был не просто одухотворен в каком-то всеобщем онтологическом смысле: каждая живая и неживая форма была взаимосвязана с существованием человека. Он был един с природой. Он был живой частью живой природы и живого космоса. Он был предельно зависим от капризов этого одухотворенного пространства. Облака, солнце, небо, пролетающие птицы, звери лесные, деревья, овраги, камни на холме и сам холм – все они были частицами его жизни. Для него они имели не предметный характер. Они составляли живую одухотворенную ткань его жизни.
3) Существование вне линейного времени. Для первобытного человека время являлось иллюзией, он существовал «в полноте времени», можно даже сказать в вечности. В его восприятии все события происходили как бы одновременно. В этом смысле сам он словно бы существует всегда. Мы можем предположить, что наша тяга к «вечной жизни» укоренена в этой архаической памяти вневременного существования.
4) Моральная индифферентность. Психическое располагалось за пределами Добра и Зла. В такой реальности даже болезнь, старость и смерть теряют свое «зловещее» качество. Ритм рождения и смерти, драма хищника и жертвы, страдания индивидуальных существ, даже вымирание целых родов и племен – все является стихийным и естественным, абсолютно невинным, ибо все это полностью бессознательно и поэтому неспособно ни на преднамеренность, ни на раскаяние. Нет личности – нет ответственности, воли, корыстного действия и угрызений совести…
Все эти качества в их единстве являются описанием метафорического «сада Эдема». Они одновременно является описанием понятия «первоначального психического».
Происхождение шаманизма теряется в глубине веков. Ему, вероятно, по меньшей мере, от тридцати до сорока тысяч лет, ибо корни его мы находим в эре палеолита. Стены знаменитых пещер в Южной Франции и Северной Испании, такие как Ляско, Фон-де-Гом, Ле-Труа-Фрер, Альтамира и других расписаны красочными изображениями животных. Большинство из них представляют собой виды, которые фактически населяли ландшафты каменного века – бизоны, дикие лошади, каменные козлы, мамонты, волки, носороги и олени. Однако другие животные, такие как, например, «Чудесный Зверь» в пещере Ляско, являются мифическими существами и определенно имеют магическое и ритуальное назначение. В некоторых из этих пещер находятся рисунки и рельефы странных фигур, сочетающих в себе черты человека и животного, которые вне всяких сомнений представляли древних шаманов (Campbell, 1989).
Центральное верование шаманизма состоит в том, что существуют два мира, тесно прилегающие друг к другу, порой перекрывающиеся, но остающиеся отдельными. Это физический мир, в котором мы живем, и духовный мир, населенный силами, которые направляют и контролируют физический мир. Как обитатели «меньшего» мира, мы существуем в нем, в некотором смысле, по милости мира духовного. Его вторжение в наш мир может принести исцеление или болезнь, удачу или невезение. Духовный мир параллелен всей нашей жизни на физическом уровне – так, каждое дерево, животное или камень обладает собственным духом. Причинить им вред или обидеть – значит накликать беду. Таким образом, наше взаимодействие с духовным миром приобретает значительную важность. Именно здесь необычайно значимой становится роль шамана. Он способен войти в мир духов и установить контакт с силами духовного мира. Это достигается через состояние транса, в котором шаман разговаривает с духами или играет роль медиума (Уолш, 1996).
Шаманы обладают значительной силой и авторитетом. В шаманских культурах ни одно важное решение не принимается без предварительного обращения к шаману. Когда приходят болезнь или лишения, шаман входит в духовный мир с тем, чтобы найти причину бедствия, а затем сообщает сообществу, какое нарушение или проступок его вызвало.
Шаманы были первыми профессионалами в работе с людьми. Во многих смыслах они являлись первыми психотерапевтами. Им же принадлежит пальма первенства в социальной работе в контексте помощи людям (соплеменникам) в кризисных состояниях (В.В. Козлов, 1999). Они являлись посредниками между внутренней жизнью племени и внешними занятиями. Они руководили всеми «обрядами перехода», такими как рождения, инициации при достижении половой зрелости, свадьбы и смерти, а также всеми «ритуалами силы», которые являлись попытками увеличить потенциал племени мощными природными силами в период таких кризисов, как голод, буря и эпидемия (Уолш, 1996).