В результате бубен оказывается «картой» мифологизированной Вселенной, иногда весьма детализированной. Помимо трех основных миров, астральных, животных или растительных символов, обозначающих ту или иную космическую зону, на него наносятся изображения гор, морей, болот, стойбищ людей и духов, их жилищ, расположенных рядом с ними священных деревьев, ездовых и жертвенных животных и т.д.
Одним из важнейших символов архаической модели мира, который ярко представлен в культурах Сибири, является священная вертикаль в виде Мирового древа, прорастающего сквозь все миры и соединяющего их. Его изображения встречаются на бубнах, одежде, утвари и других предметах.
Три части Мирового древа – крона, ствол, корни – символизировали три мира шаманского космоса, что подчеркивалось изображением в соответствующей части особых существ. У кроны дерева рисуют птиц, рядом со стволом – копытных животных, у корней – змей, ящериц, лягушек, рыб. Образ космического дерева, выражающий идею пространственной и временной целостности мироздания, выступает в мифологии и обрядовой практике сибирских народов в разных вариантах. У нанайцев изображения родовых деревьев на женских свадебных халатах символизируют идею плодовитости и продолжения рода (62, 119). Считается, что эти деревья растут на небе. У каждого рода есть свое дерево, в ветвях которого живут души людей, спускающиеся в виде птичек на землю, чтобы войти во чрево женщины из этого рода.
По воззрениям народов Амура, а также эвенков, якутов, бурят, на особом (шаманском) дереве воспитываются души будущих шаманов (4). Вместе с тем, это шаманское дерево осмысляется и как личное древо жизни каждого шамана, которое он получает от духов во время инициации и благодаря которому может попадать на небо и в подземный мир. С этим деревом тесно связана судьба и жизнь шамана – гибель дерева влечет за собой его смерть. Зримым воплощением невидимого шаманского дерева представляется реальное дерево, около которого совершаются обряды и на которое вывешиваются жертвы божествам и духам. Это дерево одновременно считается и личным деревом шамана, от состояния которого зависит его жизнь, и общим для всей родовой группы жертвенным деревом – древом жизни рода.
Еще одной ипостасью Мирового древа является огонь: столб дыма и пламя костра соединяют сферы космоса. Огонь и дым являются посредниками при общении человека с божествами и духами, через них передаются жертвы, через них получают предсказания и помощь. Например, если в очаге раздается треск похожий на выстрел, собирающийся на промысел, охотник уверен, что его ждет удача; звенящий или похожий на крик звук считается предупреждением об опасности; выскочивший из огня уголек предвещает прибытие гостя и т.д.
Еще одним символом соединения космических зон служит образ Мировой реки, протекающей, как считается, через все сферы Вселенной. Эта река также воспринимается и как родовая, и как шаманская река (241).
По представлениям эвенков, в верховьях «водяной дороги-реки» (в Верхнем мире) живут души оленей и души людей, за счет которых пополняется число живущих на земле; вдоль среднего течения реки (в среднем мире) обитают живые люди и животные; в низовьях находится мир мертвых, куда шаман провожает душу умершего. Зримым воплощением Мировой реки является реальная река (241).
Условно можно говорить о том, что три уровня космического устройства разнятся по «тяжести». Некоторые миры тяготеют к нижней сфере, некоторые – к средней, а некоторые – устремляются вверх. Духи и существа, населяющие эти подуровни, связаны с теми мирами, к которым они притягиваются в силу своей природы. И, несмотря на то, что многие из них стремятся завладеть сознанием человека (животного, растения или некоторых других существ), тем не менее, они не могут перескочить из мира в мир, но стараются подчинить себе осознание своей жертвы и перетянуть, привязать его к своему плану бытия. Для чего им это нужно? Для того, что бы было удобнее захватить энергию осознания существа и, пользуясь энергией его внимания, поддерживать иллюзию собственного существования и собственной значимости. Чем глубже и сильнее привязано психическое состояние человека к какому-то одному конкретному плану (сфере) мироздания, тем больше шансов говорить об одержимости каким-то конкретным духом или группой подобных сущностей.
Таким образом, мы видим, что разделение на «хороших» и «плохих» духов у сибирских народов условно. Шаман видит болезнь, как одержимость духом или как нарушения, вызванные его присутствием. Бывает, что необходимо просто осознать конкретную форму и вид сущности, паразитирующей на сознании, для того чтобы изгнать ее. Не обязательно «изгонять» духа, можно устроить для него новое «жилье», где он будет приносить пользу и перестанет вредить. Это похоже на то, как психотерапевт меняет для клиента взгляд на проблему (рефреминг контекста и смысла в НЛП и т.д.) (44). Об образах духов алтайцы, буряты, якуты и др. судят по своим снам, но главным образом по снам шаманов. Очевидно, что подобный анализ схож с работой психотерапевтов различных современных психотерапевтических направлений и школ.